– Что же именно?

– А я вам всё по порядку доложу. У меня от вас, Михаил Прокофьевич, никаких секретов нет и быть не может. Дядя ведь у вас помощи просит.

– Тэк-с, - кивнул Михаил Прокофьевич.
– Ну ладно. Давайте по порядку. Согласен.

– Значит, познакомился я у дяди с одним парнем, - повествовательным тоном начал Виталий.
– Звали его Николаем. Ну, выпили мы в тот вечер, надо сказать, солидно. Уж что было, то было, чего там!

– Слышал, что Борис Иванович этим делом злоупотребляет, - осуждающе вставил Михаил Прокофьевич, несколько встревоженный началом разговора.

Виталий сердито ответил:

– Давайте я вам сначала ногу отрежу, а потом вы будете других осуждать. А то легко, знаете…

– Ладно, ладно, - движением руки пригасил его вспышку Михаил Прокофьевич.
– Вы ближе к делу.

– Ну так вот. До этого мы, значит, встретили Николая на вокзале. Я помог товар в камеры хранения убрать.

Михаил Прокофьевич досадливо поморщился, но ничего, однако, не сказал.

– На другой день, - продолжал, как ни в чём не бывало, Виталий, - мы, значит, с Николаем тоже свиделись, посидели на прощание. Проводить я его хотел в аэропорт, да развезло меня крепко. Вот чего простить себе не могу. Уж при мне бы никто Николая пальцем не тронул. А тут вот, как вышел, так и убили, прямо во дворе - надо же!

– И кто - не слышали?

Виталий отметил про себя, что его собеседник не считает нужным отрицать своё знакомство ни с Владимиром Сергеевичем, ни с Николаем. Значит, подозрения Виталий у него пока, очевидно, не вызвал.

– Кто убил?
– переспросил ом.
– Вот тут и закавыка. Мы уж с дядей Борей всё обсосали. У Николая большие деньги в портфеле были, так ведь?

– Ну допустим.

– Чего уж тут допускать, когда он сам сказал, - ухмыльнулся Виталий.
– Так вот. Спрашивается, кто про это знал? Отвечаю: мы с дядей Борей и Владимир Сергеевич. Так?

На этот раз Михаил Прокофьевич лишь напряжённо кивнул головой.

– Теперь глядите, - продолжал Виталий.
– Случайная драка отпадает. Мы бы услышали. Окна были раскрыты. Жара. А кухонное как раз во двор выходит. Значит, что? Значит, ждали его там, Николая, вот что. И тихо сзади хлопнули.

– Это вы сами додумались?
– подозрительно осведомился Михаил Прокофьевич.
– Или милиция?

Виталий самодовольно усмехнулся:

– Милиция сама по себе, а мы сами по себе. Тоже не чурки, если хотите знать. Так вот, спрашивается: кто мог Николая ждать во дворе? А тот, я вам скажу, кто знал про деньги. Больше некому. Николай первый раз в Москве, никто его не знает, никого он не знает.

«А ведь логично, прохвост, рассуждает, - подумал Михаил Прокофьевич.
– Но с другой стороны, Вова не мог на это пойти, ему связь со мной дороже. А копейку он считает получше меня». Но тут Михаил Прокофьевич вдруг вспомнил странный разговор свой с Владимиром Сергеевичем, когда тот последний раз приезжал к нему. Он сообщил, будто что-то придумал, и Миша скоро это увидит. Да, Вова выдумщик, и выдумщик… опасный. Но подозрительнее всего была его уступка пяти процентов от своей доли. Пять процентов! Неслыханно! Очень тогда удивился Михаил Прокофьевич. Может быть, ему попался необычайно выгодный покупатель? Но Вова имеет дело только с посредниками. Тогда посредник? На всю партию? Нет, тут что-то не то…

– Я был дома у Владимира Сергеевича, - беспечно продолжал Виталий.
– Дядя посылал…

«Тоже странно», - подумал в этот момент Михаил Прокофьевич.

– С супругой знаком, Софьей Георгиевной, с Гошей. Он при мне у Владимира Сергеевича деньги выцыганивал.
– Виталий рассмеялся.
– Потеха! Дай, и всё! Прямо с ножом к горлу. Ну а тот - пожалуйста, мол, бери, гуляй. Надо же!

– Дал ему деньги?!
– не смог сдержать изумление Михаил Прокофьевич.
– Этому бандиту?

«Нет, - подумал он, - решительно Вова ведёт себя странно. Впрочем, это даже не то слово. Он ведёт себя подозрительно».

– Так-так, - задумчиво произнёс Михаил Прокофьевич и неожиданно спросил: - А как вы, собственно, попали домой к Владимиру Сергеевичу?

– Вот!
– запальчиво воскликнул Виталий.
– О том и речь. О том и письмо дяди Бори. Через этого Владимира Сергеевича дяде Боре теперь судебное дело грозит. Или огромный штраф.

И Виталий рассказал слегка изменённый применительно к данному случаю вариант истории с незаконным телефоном.

– Это как называется?
– грозно спросил он.

– Это ерундой называется.
– И Михаил Прокофьевич рассеянно махнул рукой.

Вдруг у него в голове мелькнула неожиданная мысль, от которой даже испарина выступила на лбу. «Но если это так, - подумал он, - пусть пеняет на себя. Я церемониться не стану! Ай-ай-ай! Какого маху я в тот раз, оказывается, дал! Но как можно было предположить? Всё надо обдумать. Всё взвесить. И этот парень может пригодиться».

Михаил Прокофьевич испытующе посмотрел на Виталия:

– Сколько вы тут ещё пробудете?