– Больной?

– Не. Злости в нём много. Его все ребята опасаются.

– Откуда же столько злости?

– В детдоме его ребята дразнили. Сам говорил. Он по ночам постель мочил. Ну, нервная болезнь такая была. Вот его и изводили.

– А родителей он знал?

– Знал. Его отобрали. Алкоголики они оба. Уже в ящик сыграли.
– Витька махнул рукой и с внезапной злостью добавил: - Вот Гришка, тот обрадуется, что Николая убили, точно!

– Ну да?

– Ага. Это гад последний. Вот его бы заместо Николая - в самый раз было бы.

Виталий только покачал головой, но спорить не стал.

Оба некоторое время молчали. Потом Виталий, вздохнув, сказал:

– Ладно, Витёк. Спасибо тебе. Буду дальше копать. Ну а ты поправляйся. Тебе ещё долго жить. И запомни: погиб твой дружок из-за собственной дурости. Пошёл не по той дороге и не с теми людьми. Вот тебе урок.

– Принимается, - угрюмо кивнул Витька и отёр грязной ладонью со лба обильно выступивший пот.
– Всю проводку менять надо. Что ж я, чурка, по-вашему, не понимаю? Николая жалко. Всё. Не вернёшь теперь. А Гришку вы прижмите. Авось пролает чего надо.

Спустя час в тот же небольшой сумрачный кабинетик привели Гришку.

Ничего хорошего не ждал Виталий от предстоящего разговора. Рассчитывать на этого парня, видимо, не приходилось, Тут надо было действовать совсем по-другому. Если только окажется верной характеристика, которую дал Витька… Это следовало сразу же проверить.

Гришка был невысок, широк в плечах, с длинными мускулистыми руками. Голова у него была непропорционально крупная, неправильная, с оттопыренными ушами; маленькие, чёрные глаза глубоко запали и смотрели угрюмо, враждебно, и как-то становилось не по себе от этого взгляда. Короткие глянцево-чёрные волосы казались приклеенными. На Гришке была красная рубашка с закатанными рукавами и узкие старые брюки на кривых ногах.

– Рассказывай, - сухо предложил Виталий.
– С чего драка началась, чем кончилась.

– Сто раз рассказывал.

– Давай сто первый. Авось что-нибудь новое добавишь.

– Нечего мне добавлять. Думал, отвязались уже.

– А всё помнишь?

– Может, чего и забыл.

– Кончилась она тем, что все разбежались, - сказал Виталий.
– Кроме одного, которого ты…

– Не я!

– Ты, Гриша.

– Говорю, не я!

Лицо его потемнело, задёргались уголки рта.

– Может, ты скажешь, что Николай?
– усмехнулся Виталий.

– Скажу!

– Сказать можно. Тем более что Николая на суде не будет.

– Так дерьмово работаете, - скривил губы Гришка.

– Выходит, хорошо запрятался. Остальных-то нашли.

– Знаем, как запрятался!

– Он тебе, выходит, доложил?

– Он меня как увидит, трясётся, сука.

– Ну и не свисти тогда, что чего-то знаешь. Докладывать он тебе, выходит, не станет. Ты лучше на него с себя не перетягивай.

– Выйду - всё равно придушу, - закусил губу Гришка.

– Не скоро выйдешь.

– Убегу.

– Ещё того хуже.

– Всё равно убегу. Пусть хуже. Зато дотянусь.

– Нет. Его уже у той старухи не будет.

Гришка насторожённо и чуть озадаченно посмотрел на Виталия, потом вдруг злобно ощерился:

– Знаете? И не берёте? Может, он, сука, всех нас и заложил?
– Гришка хохотнул.
– Трепанул, начальник. Сам его там небось и спрятал, а?

– Где это «там»?
– недовольно спросил Виталий таким тоном, словно хотел лишь проверить, знает ли сам Гришка тот адрес.

– Знаю, где там. На Гоголевской.

– Ну, - усмехнулся Виталий не очень уверенно и даже слегка встревоженно.
– А дальше что?

– А дальше… - Гришка впился в него смеющимися глазами и медленно, с издёвкой сказал: - Красный домик… Номер семь, что ли… во дворе… второй этаж… третье окно от угла… Вот где твоя старуха. Всё в цвет, начальник, а?..

Виталий неопределённо пожал плечами.

А дальше уже не составляло труда выяснить, что за старуха живёт по адресу, который указал Гришка. Ею оказалась мать директора меховой фабрики Михаила Прокофьевича Пивоварова.

Круг замкнулся.

Открытие, к которому пришли работники уголовного розыска, совпало с другим.

Эдик Албанян обнаружил среди материалов местного БХСС два сигнала с меховой фабрики, казавшиеся в отрыве от других данных вовсе не заслуживающими внимания, даже клеветническими. Но этими другими данными теперь были, очевидно, преступные московские связи директора, а также возможная причастность его к убийству Николая Павлова!

После длительного совещания с местными товарищами и разговора по телефону с Цветковым было решено продолжить начатую в Москве игру с учётом, естественно, некоторых новых обстоятельств.