Всё это Владимир Сергеевич произнёс с такой запальчивостью и убеждённостью, такая при этом клокотала в нём злость, что Тарас Петрович невольно подумал: «Ишь, как распалился! Уж не от себя ли подозрение отводит?» И тут же в голову пришли новые доводы против предлагаемой ему версии. «Навряд ли, - подумал он, - получив такой куш, этот ловкач будет лезть с мелким шантажом насчёт телефона. Ах, паскуда! Ну ладно». Последнее относилось уже к Владимиру Сергеевичу.

– Интересно получается, - зло ухмыльнулся в усы Тарас Петрович и покачал круглой головой.
– Вы говорите, что это он, а он говорит, что это вы.

– Я?!
– опешил Владимир Сергеевич.

– А что? Как вариант проходит.
– Тарас Петрович насмешливо прищурился.
– Этот парень даже знает откуда-то, что то была последняя наша с вами операция, - неожиданно для себя самого соврал он.
– Недурственно?

– Он знает?..
– изумлённо переспросил Владимир Сергеевич.

– Именно. Этот парень что-то много знает. И учтите, сегодня он побежал к нам, а завтра он побежит в милицию, - грубовато предупредил Тарас Петрович.

– Это меня не волнует. Меня волнует, что вы ему поверили. Помилуйте, как это можно! Мы столько лет… а этот…

Владимир Сергеевич действительно не на шутку разволновался.

– Ну-ну. Поверить ещё не поверили. Но денежки к нам вернуться должны, это уж как угодно.

– Что же вы думаете предпринять?

– Думаю вызвать пока что этого племяша. Ещё раз треба попотрошить. Чую я, не всё он нам сказал. Хотя у вас, может, есть что получше предложить?

Владимир Сергеевич нервно потрогал свои большие, на пол-лица, дымчатые очки и приказал себе успокоиться. На карту сейчас ставилось слишком много. Он это чувствовал. Неожиданно наступил, может быть, самый критический момент в его деятельности, и решение тут надо было принимать кардинальное. Его обострённый инстинкт и чувство самосохранения подсказывали: берегись! Да, старый друг Миша со своей сворой загрызут враз. Им только дай чего понюхать, дай взять хоть какой след! И вот… Надо принимать решение, и быстро, быстро!

– Вот что, - спокойно и очень твёрдо проговорил Владимир Сергеевич.
– Я постараюсь вернуть вам ваши деньги. Но вы должны мне помочь.

– Это как же?

– Вызовите сегодня вечером этого прохвоста к Губиным. Но говорить с ним буду я.

– Гм… Вы так уверены?

– Да.

– А у меня вечер как раз занят…

– Ну вот видите.

– Гм…

Тарас Петрович испытующе посмотрел на своего собеседника, но сквозь очки до взгляда его не добрался.

Что-то, однако, шевельнулось у него в душе, но он тут же прогнал эту пугливую, скользкую мысль, - вернее, не мысль, а всего лишь ощущение, в котором он даже не хотел разбираться.

– Гм… - снова промычал он и с напускным равнодушием произнёс: - Как угодно. Можно и вызвать. А я буду ночевать сегодня в гостинице.

Обед тем временем подошёл к концу. Расплатившись, они вышли из ресторана. Тарас Петрович задержался на минуту в гардеробе перед зеркалом, надевая шляпу. Затем неторопливо, с солидной грузностью, выплыл на улицу и двинулся в сторону центра. Уже заметно стемнело.

А Владимир Сергеевич тут же возле ресторана успел поймать такси и вскоре был на квартире у стариков Губиных.

Не успев даже как следует поздороваться, он кинулся к телефону и, торопливо набрав номер, сказал в трубку:

– Ты?.. Слава Богу, застал! Немедленно приезжай к Борису Ивановичу. Возьми такси. И предупреди этого… понадобится. Пусть ждёт твоего звонка. Что?.. Да вроде… Ну, милый, тогда… Вот так-то оно лучше. Жду.

Через некоторое время человек, с которым он говорил, приехал, и Владимир Сергеевич увлёк его во вторую комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Там они в полутьме, не зажигая света, совещались о чём-то довольно долго.

Сколько старики Губины ни прислушивались, а Евдокия Петровна осмелилась даже приложить ухо к замочной скважине, но ничего из того, что говорилось в комнате, разобрать не удалось.

– Тоже, понимаешь… да я, туды-сюды… - недовольно бормотал Губин и, попеременно стуча то палкой, то протезом, перешёл на кухню, где любил сидеть.
– Будто другой веры… устраивают тут, понимаешь…

– А ты не лезь, не лезь, - тихо зудела старуха, возясь около плиты.
– Может, оно и к лучшему, почём ты знаешь?

Наконец совещание в комнате окончилось, человек торопливо вышел в коридор, кивнул хозяевам и исчез на полутёмной лестнице. Но Владимир Сергеевич не показывался. И старики удивлённо переглядывались, не смея постучать в комнату.

А Владимир Сергеевич сидел в одиночестве и нервно постукивал пальцами по столу. Сомнения одолевали его. Правильно ли он поступил? Умно ли? До сих пор такие сомнения его никогда не посещали. Он всегда был самого высокого о себе мнения. И всё, казалось, это подтверждало. Дела шли блестяще, он вёл их смело, ловко, даже остроумно. Удавались самые трудные, даже, казалось, невыполнимые комбинации, вызывая восхищение и зависть тех, кто имел с ним дело. «Счастливчик», - называли его одни. «Гений», - называли его другие. «Величайший подлец», - говорили третьи, из чистой зависти, конечно. И вот настал момент… Нет, всё верно, чёрт возьми! Другого выхода нет. Всё другое хуже и опаснее.