В этот раз постельничий удержался от того, чтобы вздрогнуть, но с трудом. Ересь жидовствующих – такое общее название получило долгое дело, когда в прошлом веке еще (в основном, через Новгород) на Русь попало несколько особых иудеев, либо ими воспитанных людишек, что стали растлять и прельщать народ чудесами своими мерзкими, на Каббале да астрологии основанными, и лже-тайнами Мира, в их же иудейских книгах расписанными. Многих они успели смутить да прельстить, и, что самое главное – больше из духовенства, потому как грамотные-то люди в это время в основном там и были, да в боярстве еще, но у владетелей – хозяйство, да война на них, все в заботах, а священники… Долго дело тянулось, да вытянулось – уже лет двадцать, как выловленных жидовствующих, чьи вины доказаны были, казнили разными способами, и в Новгороде, и на самой Москве, куда они тоже успели пробраться, да окопаться даже в высоких церковных чинах… И сейчас оппоненты из числа церковников таким обвинением друг в друга просто так не бросались, ибо опаска была, что заново будет затеяно следствие, и бог знает, что оно раскопает… Собственно, поэтому и ждал Еропкин любой реакции, когда показывал те листы, где было про Церковь… Но, раз государь так говорит, значит, не то?…

–Не сходится – кивнул сам себе государь – сам старец иудеев во многом обвиняет, а главным же злом от них считает вовсе не Каббалу их да волшбу с астрологией, которые он и сам не признает, и пишет, что после весь мир их всерьез принимать не станет, как и алхимию…

Тут постельничий удивился так, что решил открыть рот:

–А что же тогда?!…

–Деньги – снова невесело усмехнулся князь Василий – серебро да золото, Ваня. Подомнут купцы да ростовщики их под себя торговлю, через то – начнут владетелей где подкупать, а где и сами выкупать людишек с усадьбами… Ну, а там и до князей с царями дойдут… Это тебе не волшебные сказочки, на какую звезду в какой час каким глазом смотреть надо, да буквы у бесов в именах счесть, тьфу – государь перекрестился, Еропкин повторил. Повисла пауза.

–Так скажи мне, Ваня, еще раз – прервал ее государь – все, что у того старца заметил ты, что могло бы… истину открыть. Потому как сам я… не могу понять, и спросить больше не у кого…

От осознания масштаба того, что от него требуется, постельничий взмок.

–Да я, государь, и так, как на духу, все тебе рассказал же… Может, тебе еще у тех, кто со мной был, спросить…

Это было правдой. По своему решению, Еропкин постарался насколько мог подробно и точно передать все, что случилось с ним за три неполных дня в Ливонии. Не так и много, если подумать, успел он узнать и увидеть. И в дальнейших расспросах государя еще и еще повторял и дополнял, пока не выжал из памяти вроде бы все…

–Спрашивал уже и у них, и не один раз. А тебе верю и не виню тебя в сокрытии… чего-то, Ваня – подтвердил его слова князь Василий – но… даже самая мелкая мелочь, слово или полслова, от старца того, сейчас мне… помочь может.

Теперь напряженно задумался Еропкин. Текло время…

–Мелкая… – хрипло сказал все же он и, на вопросительный взгляд князя Василия, откашлялся и продолжил – государь, все, что я сам достоверно видел, и что старец, и князь Рязанский со своими людьми говорили, я тебе передал. Если и показалось мне еще кое-что, в чем не могу быть я уверен, то… можно ли будет тебе на таком… малом основании выводы делать в… важном деле сем?…

–Ты рассказывай – князь Василий мгновенно подобрался – а я уж сам решу. Ну?!

Еропкин собрался с мыслями.

–Старец тот, когда показывал повозку свою и… иное, что у него с собой оказалось – теперь уже он начал говорить неторопливо, но напряженно, взвешивая каждое слово – особо упоминал, что чудес да волшебства, как мы его понимаем, нету, считают у них… там (через пять сот лет, в смысле), и все эти… вещи чудные лишь плод работы мастеров да ученых их, каждое из которых руками сделано и объяснить можно. И для того он и тот телефон, где картинки живые, и фонарь, что без огня светит, на части разделял и показывал… Части те – разные, и по размеру, и по… назначению… Сам старец пояснял при этом, что для чего предназначено, после чего собирал заново, да ловко так, и снова и свет, и картинки живые были…

–Ну? – поторопил все же его государь.

–Может, и показалось мне, свет был там не особо, да мелкое все… А только на тех частях, что предназначены, с его слов, чтобы питать эти… приборы, чтоб они вообще работать могли, заметил я крестики…

–Крестики? Какие?! – князь Василий такого не ожидал.

–Совсем мелкие, государь. Вот такие – Еропкин показал на пальцах нечто совсем маленькое – там они по виду разные, в фонаре и в телефоне этом. Но крестики точно были и там и там. И еще… в повозке его, когда он крышку открывал в той части, где двигатель, что крутится, крученье на колеса передает и от того она и едет… был такой ящик, побольше (он снова показал размеры), и про него пояснил старец, что там та же сила накоплена, как в молнии, для первого запуска этого двигателя… и на нем, на ящике этом, тоже крест, и тоже побольше.

Постельничий замолчал, государь задумался.

–У него в повозке внутри тоже кресты, в трех местах, государь – дополнил Иван – из дерева, на звезде красной, что они себе за знак взяли. Но про те кресты он сам сказал, что они уже тут приделали их. А те, малые крестики, оно сразу видно, что когда делали эти… штуки, сразу и приделаны были. Я не смогу объяснить, но там видно, что оно выдавлено или оттиснуто… А что на коробе его крест, в котором у них лекарства держат, я тебе уже сказывал…

Он был, конечно, прав. «Плюсы» на батарейках и на аккумуляторе, действительно, были нанесены при изготовлении и окрашивании, а на крышке аккумулятора – выплавлены в пластике вместе с крышкой. Ну, и красный крест на аптечке тоже.

–Скажи, а части эти, с крестами… – теперь прервал молчание государь – только сам он в руках держал, или еще кто?

–И он, и другие, и я сам – сразу же ответил Еропкин – он всем давал посмотреть безвозбранно. Они… разные, государь. Что легкое, как из дерева, что тяжелое, как из железа, везде свое, это… самому видеть надо. И еще Ефим, книжник их – вдогонку вспомнил он – уже наловчился те картинки сам показывать и… менять, одну за другой, а повозкой его воевода Семен правил, да ничуть не хуже старца.