– Что? Что случилось?
– один за другим подбегали парни, подхватывая своих сестрёнок.

– Таня, я тебя очень прошу сейчас взять себя в руки и рассказать всё, как есть.
– крепко прижав с груди, горячим шёпотом зашептал мне в ухо Алекс, - Пожалуйста, родная, пожалуйста.

– Там. Пойдём, я покажу.
– больше всего на свете хотелось остаться в этих объятиях на весь остаток жизни, но пришлось отлепиться и повести их на место побоища.

Пока шли, рассказала, о нападении. Алекса колотило, как в лихорадке, кулаки сжимались так сильно, что хрустнули мои пальцы, стиснутые в его ладони. Саша поднял на меня глаза, в которых до краёв плескались горечь и ярость, и бросился на поляну с мародёрами.

Остальные побежали следом.

Преодолевая дикое нежелание снова возвращаться туда, всё-таки пошла. Побоялась, что муж довершит начатое мной. Так и есть, мужики сгрудились вокруг Алекса, уже державшего вялое тело за шиворот, намереваясь порвать его на лоскуты.

– Алекс!
– как недавно на Арта рявкнула я, - Остановись!

Все взгляды устремились на меня.

– Остановись.
– повторила уже тише, - Не бери грех на душу.

Он так и стоял, не находя в себе сил разжать пальцы.

– Дети.
– тихо напомнила я.

С силой шваркнув застонавшего мародёра о землю, муж широкими шагами, ни на кого не глядя, пошёл в сторону, сел на первый попавшийся пень и скрючился, вцепившись пальцами в густую шевелюру.

Народ тихо переговаривался, поглядывая в его сторону. Я не подходила, давая ему время очухаться.

Алексу хватило считанных минут, чтобы прийти в себя. С силой потерев лицо ладонями, он вернулся к нам - собранный и серьёзный.

– Так, детей и Тасмин надо срочно увозить отсюда. Вербер, гони Мино поближе, грузитесь и домой. Ты - за старшего. Арадан, Бертон, я прошу вас сопровождать их до самого дома.
– обратился к незнакомцам, - А мы с Нейтаном и Кирионом решать будем, что с... этими делать.

Нейтан - видимо, старший из дровосеков, кряжистый, почти квадратный мужчина, сурово свёл ершистые брови и отрицательно покачал головой:

– Нет, Алекс, давай поступим по-другому. Ты со своими - домой, Арадан - на вторую телегу, а мы тут уже сами разберёмся. И не спорь даже - так лучше всем будет.
– добавил собравшемуся возражать Саше.

Дети послушно пошли к повозкам, а мы чуть задержались.

– Мужики...
– Алекс долгим взглядом посмотрел в глаза каждому из лесорубов, - Спасибо. Арт - домой.

– Мужики...
– я повторила его действие, - Даже не вздумайте.

Не отпускала мысль, что они живого сейчас просто по-тихому придушат и тут же в лесочке прикопают. По крайней мере, выражения лиц ничего доброго не обещали.

– Постарайся обо всём забыть, девонька.
– ответил старший, - Хотя... где уж тут...

Муж взял за руку и повёл за детьми, избегая смотреть мне в лицо.

– Саш, прекращай.
– остановила его на полдороге, поворачивая к себе.

Тяжесть, осязаемо повисшая в воздухе, казалась невыносимой.

– Тань, это я виноват.
– он, наконец, посмотрел на меня странно блеснувшими глазами - первый раз видела в них намёк на...

Аж сама сморгнула.

– Это я, тупая скотина, виноват во всём. Я должен был подумать о вашей безопасности. - он снова обнял меня до хруста в костях, пряча лицо в спутанных волосах.

Сил уже не осталось, описывать наше возвращение домой. Да и не стану. Думаю, и так всё очевидно.

Оказавшись в родных стенах, девочки быстро входили в колею привычной жизни, всё закрутилось своим чередом. И только муж мой стал не похож на себя. Как будто разучился улыбаться. Работал до исступления, осунулся, ходил молчаливый. Вот, вроде, слова никому худого не сказал, взглядом не обидел, а муторно. Подойдёт, обнимет, губами к виску прижмётся - и дальше пахать.

Мои попытки вернуться к теме, закрыть уже этот чёртов вопрос, после того нашего последнего разговора в лесу - пресекались одним мучительным взглядом.

Всем было тягостно видеть нашего весёлого, доброго, душевного Алекса в таком состоянии. Дядька тоже помрачнел, как никто понимая Сашины чувства. Даже Арт с тоской поглядывал на хозяина, не зная, чем помочь. Ткнётся мокрым носом в ладошку, а тот присядет, лбом прислонится к тёплой морде, что-то прошепчет и снова молчит.

Дети не понимали, почему он так изменился. А когда Фалькор как-то там попытался объяснить, побежали утешать любимого Алекса. Не помогло.

Он сам никак не мог простить себя, он просто болел своей виной.