Риордан понимающе кивнул. Замечательно, что жена Кармарлока заново обрела мужа. Он уже хотел задать товарищу один из заранее приготовленных вопросов, но тот успел первым.

– Малыш, не играй со мной. Скажи, ты сюда явился только, как друг? Или как человек Накнийра?

Он встретил открытый взгляд Кармарлока не моргнув.

– Как человек Накнийра.

Кармарлок тяжело вздохнул.

– Так я и думал.

– Но разговаривать собираюсь, как друг.

– Интересно, что у тебя получится. Впрочем, попробуй.

– Вчера пришили Седло. Знавал такого?

– Да вроде встречались.

– Он третий за последний месяц. До этого к праотцам отправили Щербатого и Зуба. Что ты об этом думаешь?

Кармарлок пожал плечами.

– Кто-то желает получить контроль над тотализатором в преддверии войны с Фоллсом. В ход пойдут большие деньги. Поэтому в расход пошел Седло и такие, как он.

– Вы в этом замешаны? – Без обиняков спросил Риордан.

Настала очередь Кармарлока выдерживать пристальный взгляд собеседника.

– Нет. Сам знаешь, принц обещал визиру больше не лезть в это дело.

– И вы держите слово?

– Само собой. Конечно, людям руки не свяжешь, так что они промышляют по малости на улицах. Но ничего такого, за что моему господину пришлось бы краснеть перед Накнийром.

– В чьих руках сейчас находится тотализатор?

– Как раньше, там в основном заправляют люди герцога Эльвара. Но после того, как мы немного отошли от дел, в нем образовался ряд свободных художников. Теперь кто-то пытается с ними разобраться.

– Значит, Седло…

– Ничего не утверждаю.

– Я хочу знать, чем ты занимался вчерашним утром.

– И это разговор друга? – Усмехнулся Кармарлок.

– Вот именно. Это разговор друга, – произнес Риордан и словно холодный ветер прошел по кабинету от его слов, сказанных негромко.

Он мысленно отметил это: «немного отошли от дел». От принца Унбога визир потребовал совсем другого – полностью прекратить все незаконные операции. Член королевской семьи не имеет права пятнать герб Овергора грязными деньгами и кровью простолюдинов. Но Риордан доверял Кармарлоку. Хотя на всякий случай хотел убедиться, что у того имеется железное алиби на время убийства Седла.

После рассказа отставного поединщика ему пришлось признать, что никакого алиби нет и в помине. Рано утром Кармарлок вышел из дому за покупками и вернулся ближе к полудню. За это время он вполне мог успеть выпустить кишки не только Седлу, но еще парочке таких же проходимцев.

Поняв, что ничего большего от Кармарлока он не добьется, Риордан спросил:

– Ты уже знаешь состав нашей боевой десятки? Ну, и какие мысли по этому поводу?

Они обсудили решения Мастера войны, после чего попрощались. Открывая дверь кабинета, Риордан лопатками чувствовал тяжелый взгляд своего бывшего наставника.

Кармарлок был с ним искренним, в этом Риордан не сомневался. Этот человек не умел притворяться, это было ниже его достоинства. Так считал Риордан, но в нем все перевернулось после разговора со Скилленгаром.

Они встретились, когда Риордана по приказу начальника тюрьмы бросили в одну из самых ужасных камер глейпинского каземата. Холод, грязь, невыносимый смрад были привычным атрибутом подземных катакомб. Гораздо хуже было то, что в этой камере заправляли настоящие звери, которые лишали большинство заключенных той жалкой пищи, которую приносил надсмотрщик, а значит – последней возможности выжить. Риордан попал туда со сломанной правой рукой и единственное его желание было тогда – уцелеть самому. Но хозяева камеры не оставили ему выбора. Ночью они попытались его прикончить, но не знали, с кем имеют дело. Риордан отправил к праотцам одного из нападавших, а сам занял главенствующую позицию в местной иерархии. Скилленгар был одним из тех, кто проявил к нему сочувствие на первых порах. Бедолага тогда сам был при смерти от чахотки. Риордан никогда не забывал добро. Он оказал Скилленгару протекцию, а когда вырвался из каземата, сумел добиться, чтобы несчастного заключенного осмотрел опытный доктор.

Овергорские врачи славились на весь мир своими настоями, которые в других странах слыли за эликсиры. Доктор сумел поднять на ноги почти безнадежного больного. После выхода из тюрьмы Скилленгар разыскал своего благодетеля и заявил о том, что теперь он должник Риордана по гроб жизни. Тот тогда поговорил с Кармарлоком и бывшему скорняку определили место при дворе Унбога.

С тех пор они почти не виделись. Скилленгар не смел о себе напоминать, а Риордан, хоть и не забывал о своем подопечном, не мог сделать для него больше, чем уже сделал. Но все изменилось после распоряжения Накнийра. Теперь тайная полиция нуждалась в глазах при дворе принца, а значит пешке, что до поры стояла без дела на шахматной доске, предстояло сделать первый ход.

Сойдя по крыльцу, Риордан нарочито громко попрощался с дворней. Он сделал так, чтобы подать Скилленгару знак – он уходит. А выйдя за ворота, медленно побрел по Цветочной улице в направлении Глейпинского дворца. Как только Риордан завернул за угол на ближайшем перекрестке, то услышал за спиной:

– Господин!

Скилленгар догнал его. Риордан ухватил скорняка за ворот и рывком затащил за угол дома.

– Кто-нибудь видел, как ты уходил?

– М-м-м, не знаю. Скорее всего нет.