— Я скучал по тебе.

— Мы не виделись всего несколько дней, — возразила я, не желая признавать, что мне его тоже не хватало.

Он улыбнулся. В серых глазах загорались звёзды, пока ещё сияющие едва-едва, но я знала, что скоро всполохи света заполнят всю радужку.

Теперь мне казалось диким, что когда-то я могла счесть взгляд Айолина ледяным.

Зачем-то я обхватила ладонь гомункула руками и замерла, не зная, что сказать. Смятение закружило меня в хороводе. И хотя я понимала, что мужчина, стоящий рядом со мной, не имеет в виду ничего особенного, отчего-то ком застрял в горле.

— Ольга, я хочу, чтобы между нами не было недопонимания, — я подняла на него глаза и заметила откровенную муку на его лице.

Он будто сомневался, стоит ли говорить задуманное. Его рука выскользнула из моей, он отошёл чуть в сторону и отвёл взгляд.

— У меня мало друзей. Они для меня на вес золота. Я высоко ценю, что ты стала одним из них. И я хочу, чтобы всё именно так и осталось.

— Ничего себе, — поразилась я этой внезапной речи, остудившей моё размякшее было сердце. Хотелось сказать какую-нибудь грубость. Но я понимала, что злюсь не на Айолина, а, скорее, на себя — за то, что поддалась моменту. И показала… что? Что-то, что мужчина уловил даже раньше меня.

К счастью, на что я никогда не жаловалась, так это на самообладание. Когда я вновь заговорила, голос мой был ровным.

— В таком случае я тебя успокою. На большее я не претендую.

Мы замолчали, не зная, куда деваться от возникшей неловкости, но внезапно я припомнила кое-что:

— А где сейчас Трэс?

— Если это ты из-за того, что я сейчас сказал…

— Брось! У меня к нему дело.

— Его поселили в комнату возле кладовой в правом крыле.

— Тогда я, пожалуй, пойду.

Уже на пороге гомункул окликнул меня.

— Постой, а что за дело-то?

Я усмехнулась.

— Собираюсь побыть тебе наилучшим другом.

Удивление в сияющих глазах было мне наградой.

— О, ты всё-таки передумала? — светловолосый гомункул окинул меня насмешливым взглядом. Я не осталась в долгу и изобразила вселенское разочарование на лице.

— Было дело, но ты так неуклюже переминаешься с ноги на ногу, что весь мой пыл пропал…

Может, в воздухе Трэс и был воплощением грациозности, но в пределах тесной комнатушки явно чувствовал себя не очень уютно. Он вскидывал белоснежные крылья для балансировки и задевал ими то стены, то тумбы, то изголовье кровати.

Подавить любопытство было трудно. Трэс казался ещё менее реальным, чем мой эльфоподобный друг. Крылья мужчины были большими, но их явно недостаточно, чтобы поднять в воздух кого-то столь мощного телосложения. Это значит, либо скелет гомункула лёгкий и хрупкий как у птиц, либо летает он всё же за счёт волшебства, а крылья Лидия дала ему лишь красоты ради.

Мне хотелось задать кучу вопросов, но «ангел» был явно куда менее терпелив, чем его друг, поэтому испытывать судьбу я не стала, важнее было узнать другое.

— Я пришла поговорить.

— Тогда ты обратилась не по адресу. Я не — Айолин, — отозвался Трэс, плюхнувшись на кровать. — Это он у нас мастер светской болтовни.

Гомункул принялся стаскивать с себя сапоги, но, несмотря на небрежные слова, выпроваживать меня не спешил. Мне казалось, что Трэс чего-то ждёт от меня, но чего, я понять не могла.

— Об Айолине речь и пойдёт. Ты знаешь, что с ним происходит?

Он взглянул на меня, и неожиданно я почувствовала приступ паники. В светло-зелёных глазах не было ничего угрожающего, но моё чутьё резануло меня, будто кинжалом. Простой вопрос превратил Трэса в неприятеля, желающего расправиться со мной.

— О чём это ты? — его глаза сузились, и от игривого образа не осталось и следа. Он взвешивал каждое моё слово и будто бы решал, стоит ли позволять мне жить.

Впервые я отчётливо осознала, что передо мной не человек. Существо, лишённое привычной морали, которому ничего не стоит убить меня. Гомункул оказался рядом настолько быстро, что я и глазом моргнуть не успела. Дыхание перехватило, но я всё же успела предугадать его движение и вцепилась, что есть сил, в его запястье — он уже занёс руку, чтобы схватить меня за подбородок. Или шею. Тут уж как посмотреть.

— Я о том, что у него под рубашкой, — напряжённо выдавила я. Мои пальцы дрожали от усилия, с которым я сжимала чужую руку. — И не понимаю, с чего это ты вдруг взбеленился?

— Под рубашкой? — столь же внезапно, как вспылил, Трэс развеселился и шагнул в сторону. — Не думал, что вы зашли так далеко! Хотя о чём это я? Айолину спать, что с кем-то, что в одиночестве — всё одно. Могли и поразвлечься, чего уж там… С него не убудет.

Меня почему-то задели столь пренебрежительные слова, хотя, казалось бы, какое дело до того, что думает крылатый о наших отношениях с Айолином?