Леон встает, когда я иду к двери, но его глубокий голос останавливает меня, прежде чем я успеваю открыть ее.

— Лет?

Я оглядываюсь через плечо, мои глаза встречаются с его.

— Я здесь. Если тебе нужно поговорить, о чем угодно, я весь внимание.

Я улыбаюсь ему.

— Я не забыла о нашей сделке. — Я подмигиваю, вспоминая, как всего несколько недель назад он сказал, что расскажет все, если я сделаю то же самое.

Что-то похожее на панику мелькает в его глазах при моих словах, говоря мне, что, что бы парень ни скрывал, он не готов говорить об этом.

— Спасибо, — тихо говорю я с улыбкой. — Ты можешь проверить Луку? Я беспокоюсь о нем.

— С ним все будет в порядке, Лет. Сейчас все просто напряженно.

Чувство вины грозит поглотить меня целиком. Я не хочу больше давить на плечи Луки, знаю, что он уже имеет достаточно веса в команде и безумных ожиданий от своего отца.

Я киваю, открывая дверь.

— Увидимся завтра.

— Конечно.

Леон провожает меня до двери и целует в лоб, прежде чем я машу ему на прощание и направляюсь к своей машине.

Как только оказываюсь на водительском месте, я поворачиваюсь к дому и смотрю на третий этаж.

Сейчас на улице темно, но из-за света, сияющего позади него, силуэт Луки отчетливо виден в окне.

Все внутри меня кричит, чтобы я вернулась в дом и заставила его поговорить, кричать, орать все, что ему нужно. Но я знаю, что он этого не хочет.

Я знаю его достаточно долго, чтобы знать, как парень справляется со стрессом, и вот оно. Он запирается, и что бы я сейчас ни делала, его упрямая задница не смирится с этим.

Леон прав. Мне просто нужно дать ему время.

Все будет хорошо. В прошлом мы всегда со всем справлялись.

Я заглушаю тихий голос в своей голове, который кричит мне, что теперь все по-другому, потому что я не хочу признавать, что все меняется.

Завожу машину и с сожалением отрываю взгляд от своего друга.

У меня слишком много дел, чтобы сидеть здесь и пялиться на парня, который, кажется, хочет меня с опозданием в четыре года.

С тяжелым сердцем я уезжаю, зная, что меня ждет тарелка энчилад и домашнее задание.

КЕЙН

— Тебя не должно быть здесь, — гремит глубокий голос сквозь музыку, играющую в моих ушах.

Нажав кнопку «Стоп» на беговой дорожке, я вытаскиваю один из своих AirPods и поворачиваюсь к тренеру.

— Я знаю, сэр. Но мне нужно…

— Ты не играешь в субботу. Приказ врача.

— Я могу тренироваться? — спрашиваю я, надеясь, что он поверит, что я знаю свои пределы.

— Веди себя спокойно. Если пропустишь больше двух игр в этом сезоне, мы, возможно, просто найдем способ обойтись без тебя, Ледженд.

— Я понял, сэр. — Я киваю, благодарный, что он позволяет мне тренироваться.

Мне это чертовски нужно. С того момента как вчера ушел от Летти, в моей голове полный беспорядок. Я провел всю ночь, расхаживая по своей комнате, отчаянно пытаясь избавиться от накопившейся энергии и гнева. К этому утру, когда проснулся вовремя для практики, я знал, что мне нужно что-то сделать. И вот я здесь.

Я был первым на парковке и единственным в здании.

И посещение современного тренажерного зала дало мне освобождение, которого я жаждал, не вытаскивая свою задницу на ринг и не пытаясь сломать несколько костей.

То, что Летти сказала мне вчера. В чем она призналась…

Блядь. Я все еще не могу прийти в себя.

Схватив полотенце с вешалки, я вытираю им лицо, слегка морщась, когда натыкаюсь на все еще заживающий синяк на одной стороне лица.

Она потеряла нашего ребенка и прошла через гребаный ад в одиночку.

Сжимаю руки в кулаки от желания ударить кого-нибудь, что-нибудь.

Я и раньше испытывал гнев. Почти ежедневно.

Но прямо сейчас эта ненависть и безнадежность? Я понятия не имею, как с этим справиться.

Зная, что тренер ждет меня на поле, я немедленно направляюсь в ту сторону.

Как только переступаю порог, в комнате воцаряется тишина, когда парни смотрят на меня.

Но только когда Лука делает шаг вперед, его лицо искажено яростью, я понимаю, что все может быть хуже, чем обычно.

— Ты гребаный мудак. Что ты сделал с ней на этот раз? — рявкает он прямо мне в лицо и хлопает ладонями по груди.

— Лу, остынь. Тренер будет здесь с минуты на минуту.

— Мне плевать. Я хочу знать, что он сделал.