— Может, и нет. Но это и не помогло бы, если бы они не решили, что могут доверять мне в том, что я сдержу своё слово, пока они держат своё. И что бы они ни думали или ни намеревались делать, когда речь идёт о мирном урегулировании, они и остальная часть Совета в данный момент сидят на спине особенно раздражённой хлещущей ящерицы. Что бы ни случилось, им придётся нелегко, и есть очень ограниченное количество вещей, которые мы можем сделать, дабы помочь, не ухудшая ситуацию.

Шарлиен рассудительно кивнула. Одной из главных причин, по которой Кайлеб вернулся в Черайас, было дать сэру Корину Гарвею, Тартаряну, Каменной Наковальне и остальным членам Корисандийского Совета, которые технически действовали совместно в качестве регента князя Дейвина, возможность восстановить и поддерживать порядок в Корисанде без его собственного присутствия, которое тревожило Храмовых Лоялистов и их корисандийских союзников-патриотов и могло сплотить оппозицию. Он оставил достаточно морпехов под командованием генерала Чермина, как официального имперского вице-короля новой провинции Корисанд, чтобы держать под контролем ситуацию, по крайней мере, в городе и герцогстве Менчир, если дела пойдут совсем плохо, но это был определённо не тот способ, которым он или Шарлиен хотели установить своё правление в Корисанде.

— Будут какие-то восстания, Кайлеб, — сказала Шарлиен через мгновение. — Ты ведь знаешь это, не так ли?

— Да, — вздохнул он. — Это неизбежно, учитывая тот факт, что мы одолели Корисанд силой оружия, а не через взаимные договорённости, как это было в случае Изумруда. Или даже Зебедайи, если уж на то пошло. Будет кто-то, кто попытается «вышвырнуть этих иностранцев вон», будь то из-за подлинного патриотизма или как средство поиска личной власти для себя. А религиозный аспект только усугубит ситуацию. Я не питаю никаких радужных иллюзий относительно того, какими послушными и добродушными будут наши новые корисандийские подданные, Шарли. Но, по крайней мере, Тартарян и оба Гарвея хотят ограничить кровопролитие в Корисанде настолько, насколько они могут это сделать, и они знают, что в конечном счёте у нас есть огневая мощь — и достаточно военно-морских сил — чтобы подавить почти любое восстание, которое может быть поднято. Они, конечно, знают, что мы не хотим этого делать, но они знают, что мы можем, если мы будем вынуждены. Более того, они знают, что мы это сделаем.

Лицо императора Кайлеба было жёстким и решительным, и, глядя на него в лунном свете, Шарлиен поняла, что её собственное выражение совпадает с его. Никто из них не хотел кровопролития, которого можно было избежать. Никто из них не хотел видеть сожжённых городов, казнённых за измену своему новому императору и императрице. Ни один из них не хотел, чтобы его заставляли прибегать к жёстким мерам подавления, которые были закреплены в сэйфхолдийских правилах войны для завоёванных провинций. Но, учитывая угрозы, окружавшие их со всех сторон, и долгую историю вражды корисандийцев с Черис и Чизхольмом, ни один из них не стал бы колебаться, если бы в этом возникла необходимость.

— Ну, предполагая, что любые мятежи достаточно незначительны, чтобы генерал Чермин мог справиться с ними, с учётом имеющихся у него ресурсов, что будет дальше? — спросила она через мгновение.

— Это то, над чем мы с тобой — и Мерлином — проведём довольно много времени этой зимой, размышляя, любовь моя, — ответил он. — Суть дела в том, что то, что мы только что закончили, было самой лёгкой частью. К весне Мейгвайр добьётся большего прогресса, чем мне хотелось бы думать, со своим галеонным флотом. Слава Богу, что он сначала впустую потратил столько времени и денег на галеры! Но из того, что Мерлин видел до сих пор, кто-то действительно читал отчёты графа Тирска. И к настоящему времени они получили достаточно информации об артиллерии новой конструкции, чтобы мы столкнулись с хорошо вооружёнными галеонами в чьих-то ещё руках. Имей в виду, что они не будут знать, что с ними делать, так же хорошо, как мы, и я намерен продолжать в том же духе, сокращая их количество как можно более жёстко, и как можно чаще. Как сказал мой отец, важно, чтобы любой Храмовый адмирал был наполовину побеждённым в своём собственном уме, прежде чем он вообще выйдет в море против нас.

— Кроме этого, я не знаю, каким будет наш лучший вариант. Надеюсь, ты и барон Зелёной Горы поможете мне в этом разобраться. В данный момент это похоже на битву между думвалом и великим драконом. В нашей стихии мы должны быть в состоянии победить любой флот, который Храм может бросить против нас, даже если численное превосходство будет против нас, хотя бы потому, что мы будем знать, что делаем, а они не будут… пока. Но если мы попытаемся высадить армию на берег против материковой армии, нам надерут задницы. Не сразу, может быть, но в конце концов надерут. Мы просто не можем проникнуть достаточно глубоко на материк, чтобы заставить Храм сдаться, прежде чем Храм выяснит, как скопировать наши преимущества в вооружении.

— Ты хочешь сказать, что это будет противостояние? Патовая ситуация?

— Я говорю, что это может быть противостояние. Или, по крайней мере, так все может начаться. Но Храм будет пытаться найти способы добраться до нас, даже пока мы пытаемся найти способы добраться до них, и со всеми этими умными и решительными людьми с обеих сторон, пытающимися найти такой способ, я совершенно уверен, что один из них появится. В идеале это будет на наших условиях, а не на их, но я не настолько безрассуден, чтобы пытаться гарантировать это. До сих пор мы отлично справлялись почти в каждом пункте. Со временем, Шарли, мы всё равно споткнёмся обо что-то. Хитрость заключается в том, чтобы убедиться, что мы не упадём и не сломаем себе шею, когда мы делаем это.

— Ну, — сказала она, устраиваясь поуютнее и прижимаясь щекой к его плечу, — как ты и говорил, на нашей стороне много умных людей, включая тебя и меня. И у нас есть Мерлин, и архиепископ Мейкел, и — я совершенно уверена — с нами Бог. Между нами говоря, мы должны быть в состоянии справиться со всем, что кто-то вроде Клинтона может бросить на нас.

.III.

Город Зион,

Храмовые Земли

— Мне это не нравится, Сэмил.

Ховерд Уилсинн покачал головой с серьёзным выражением лица, когда он и его старший брат сидели лицом к лицу за остатками ужина. Осенний ливень бился в огромное окно столовой, застилая стёкла мутной пеленой, превращающей вечерний сумрак в колеблющейся гобелен, подобный неясному видению неопределённого будущего у какого-то оракула.

— Есть довольно много вещей, которые меня самого в данный момент не очень волнуют, Ховерд, — ответил Сэмил. — Не хочешь ли ты чуть конкретизировать?