Шрифт:
– Ага, прям сама себе завидую радиоактивной завистью. – пробурчала себе под нос и пошла спать. Утро-вечера мудренее.
Первые занятия
Брунгильда уже легла, громко храпя. Мебель от ее храпа мелко вибрировала. Долго не могла заснуть – думала. Устав гонять в голове передуманные до состояния затасканности мысли, отрубилась. Но, как мне показалось, просто моргнула, поскольку по ощущениям почти сразу раздалась сирена, трубящая подъем.
– Маня, вставай. – потребовала девушка орк.
– Куда? Кто вообще встает в такую срань? – последнее слово неверное, но точно отражающее мое мироощущение.
– У нас сегодня первые уроки. Три часа лекция про яды и их производные, потом три часа боевые приемы в бою с превосходящим числом.
– Превосходящим что? – переспросила, сильно тупя с утра. Брунгильда зависла.
– С превосходящим тебя одну числом противника.
– С двумя что ли?
– Ну… Нет, меньше трех не должно быть.
– Ужас! Кстати, у вас реально уроки по три часа? А попить, пописать там.
– Сейчас сходи. У тебя десять минут.
– В смысле десять? Я еще не умылась и не расчесалась!
– Так умойся и расчешись. – и она вышла из нашей горенки, экипированная как команчи.
Ясен пень, на урок опоздала. Из комнаты вытаскивала себя, как Мюнхгаузен из болота. За волосы. Шла неспеша, проводя себе экскурсию и ища нужную аудиторию.
– Адептка, вы почему не на уроке. – раздалось грозное со стороны тыла.
– М? – обернулась и осмотрела с ног до головы говорившего. Все стандартно. Писанный хмурый красавец. Сейчас начнет заливать: как я могла, как позволила, кто я такая…
– Я вас спрашиваю, вы почему не на уроке? – сквозь зубы произнес он.
– Молодой человек, чуть меньше диктатуры, чуть больше снисходительности. Вы, я тоже смотрю, штаны не в классе протираете. – Глаза у мужика покраснели, из-под верхней губы показалось два клыка. Мать моя женщина, нельзя ж так нервничать. Фенобарбитал здесь видимо так и не изобрели.
– Марш в класс! – прошипел он. Мне хотелось взять под козырек и выдать – «яволь, мой генерал». Но, повременила, пусть между нами останется некоторая интрига. Ну, чтоб я не все его лишние органы сразу увидела.
Дошла до кабинета, постучалась и вошла. Чё у нас там… А, что-то с ядами.
– Простите, задержалась. – продекламировала с порога, очень надеясь на амнистию.
У доски стоял местный профессор. Такой, метр с копейками, худой да бледный. Пиджак с чужого плеча, и то, ниспадает как с вешалки. Увидев меня поправил окуляры со скоростью тридцать семь раз в минуту. Видимо, не верил своему счастью.
– Какая прелесть, задери меня сигульки! – вскрикнул он и протер линзы, чего себе в общем-то никогда не позволял, чтобы не ослепнуть. Чай, не суп на уроках варили. – Проходите, милочка, мы как раз будем готовить зелье из слизкой моромышки. – Меня передернуло. Слизкая моромышка это как бы вообще не предел девичьих мечт. Но осмотрелась и пошла к ближайшему свободному месту. И это не рядом с Брунгильдой. Это рядом с каким-то вальяжным молодым человеком, развалившемся на парте с абсолютно порочным выражением лица.
– Привет, малыш, тянет ко мне? – спросил он томным голосом и сорвал жирный минус в учетную карточку претендентов на мою руку, сердце и печень. Перекосило меня похлеще, чем от моромышки.
– Алло! Пакля есть? Свищет из всех щелей – показала взглядом на его головушку – а я люмбаго боюсь. Несостоявшийся Казанова сидел, хлопая фарами и изображая первые морщины на лбу.
Посмотрела на набор юного энтомолога на столе. Какие-то маленькие ножницы, ножики, зажимы, пинцеты - мечта Ганибала Лектора. Рядом лежали небольшие плоды и в банке томилась несчастная моромышка. Посмотрела на соседа. Он нервно взять один корнеплод и стал счищать с него кожуру и класть в небольшой котелок.
– Плоть овоща ты намеренно игнорируешь? – спросила у него. Ответом была тишина.
Недолго думая, настругала все, как на борщ. Посмотрела на моромышку, моромышка посмотрела на меня.
– Ну, что ж вы ждете? Берите ее. Мне уже самому натерпится посмотреть, что у вас получится. – раздалось из-за моего плеча. Я чуть не сдала анализ мочи за весь класс.
– Я ЭТО в руки не возьму. – ответила, пряча для надежности ладошки под попу.
– Почему? Вам ее нужно поместить ко всем ингредиентам. – ответил преподаватель.
– У вас профессиональная девальвация что ли? Она ж живая! Как я ее того...?...
– Кого? Бери говорю!
– Нет.
– Бери! – мужик выкатил глаза, орал и исходил слюной, а я была вся непокобелина, непоколебима! Ну, то есть, прямо на глазах, здесь, только что, педагогическая диссертация, ее соль, а может даже сахар, были уничтожены мной, как Херосима ядерной чушкой. Голова профессора стала немного дымиться.
– Что здесь происходит? – раздалось ледяным тоном от входа. Я чуть отклонилась. Да, слух меня не подводит. На пороге стоял поборник учебного процесса, загнавший меня в эту кунсткамеру. Он тоже нашел меня взглядом и многообещающе сощурил глаза. Я икнула. Как говорится, чудеса не всегда сбегают из добрых сказок.