Он это сказал так, словно я здесь бываю каждый день. Словно мы настолько близко общаемся, что это нормально – сделать ему чай, кашеварить на кухне самостоятельно. Нет, может я себя накручиваю. Может, и не думал он ни о чем таком, но где-то внутри кольнуло. Больно. С тоской.

Я скучала по нему. По его голосу, по фразам, по запаху, улыбке. Находится здесь, как тормошить старую рану.

Откинув ненужные мысли, я все-таки принялась за чай. Потом вспомнила за продукты, которые купила. Желудок еще уркнул, мол, кормить собираешься или нет. Наверное, это в корне неправильно готовить на чужой кухне, тем более на кухне Тимура. Того, кого я ненавижу, не понимаю, таю обиду и тянусь одновременно. Однако плюнула на все стереотипы и решила – буду готовить. Пусть думает, что хочет этот Авдеев. Я хочу кушать. И точка.

Под таким предлогом договорилась с совестью и принялась делать курицу по-тайски. К счастью, набор для блюда у меня был в полной мере, даже чеснок. Пока крутилась возле плиты, поглядывала иногда в сторону коридора. Тим не выходил, он вообще кажется, закрылся в комнате. До меня доносился изредка его голос, но слова не на русском, а на английском. Отмечу, произношение у Авдеева шикарное. Словно родился и вырос не в России.

Через тридцать минут в воздухе начали витать вкусные запахи курочки с рисом. Я приоткрыла форточку, чтобы как-то немного проветрить. Подошла к плите, рассматривая содержимое под прозрачной крышкой. Тут и Тимур нарисовался. Громко, эффектно. В целом, как только он умеет.

– Ого! Кажется, ты вошла в роль жены или… - он запнулся, подбирая слова. А я смутилась от «жены». Три года назад мечтала об этом, сейчас же как-то дико звучит. – Любовницы. Какой тебе вариант больше нравится?

– Это в твоем вкусе иметь одноразовых девочек. Так что не ровняй меня с ними, окей? – я натянуто улыбнулась, и потянулась за лопаткой, чтобы попробовать рис на готовность.

– Ну не я же сплю и думаю о разных… людях.

– И не я, - зачем-то ответила, хотя не поняла, к чему он клонит. – Ты будешь есть? Уже готово.

– Буду, - довольно быстро согласился Тим. Я глянула в ящик с посудой, тарелок там было всего две: одна глубокая, другая плоская. Видимо кое-кто дома не питается или питается в одиночестве. В какой-то степени второй вариант мне понравился больше.

– Вот, пробуй, - Тиму положила в глубокую, себе в плоскую. Уселась напротив, и как-то немного смутилась. В очередной раз. Мы, правда, будем вместе ужинать? Я и Тимур? Если бы кто сказал вчера или три года назад, что однажды такое случится, никогда бы не поверила.

– Вкусно, я не сомневался, - прокомментировал Авдеев, после первой пробы. Я непроизвольно улыбнулась. Глупость, конечно. Но приятная почему-то.

– Сочту за комплимент.

– Долго менты ехали? – спросил вдруг Тим. Он не смотрел на меня, с аппетитом уплетал рис с курицей.

– Часа два.

– Почему никому не позвонила? Ситуация не совсем обыденная, не находишь.

– Папа не одобрил бы моих… увлечений, - ответила я помедлив.

– Папа? – зачем-то переспросил Тимур. Я глянула на него, он тоже глянул на меня. Мы засмотрелись, друг на друга чуть больше положенного времени. В сердце кольнуло. Возникло неописуемое желание – чтобы он не переставал на меня вот так смотреть. Очередная глупость, граничащая с безумием. Где моя гордость? Я сошла с ума, не иначе.

– Мама живет не здесь, может, помнишь. А папа… - в горле затесался ком. Горький, колючий. Месть. Я была орудием мести моему отцу. Не стоит забывать об этом. – Ты его ненавидишь, и всех, кто связан с ним. Но это не значит, что я не люблю папу, а он не любит меня. Ты можешь считать…

– Остановись, - перебил Тим. Я сжала вилку в руках, понимая, что в глазах появляется влага.

– Не задавай глупых вопросов, - процедила, поджимая губы. Кажется, меня трясло.

– Слушай, может… я чего-то не знаю? Может… - на удивление Тимур говорил иным тоном: в нем не было уверенности. И это цепляло, ранило, создавало какую-то непонятную надежду.

– А может, я чего не знаю? – дышать стало трудней, словно в груди перекрыли проход кислороду.

– Что произошло сегодня? – он вдруг задал совсем другой вопрос. Словно понял, разговор не получится. Я выдохнула. Однако в голову полезли странные мысли: где Тимур был три года. Зная его характер, он бы пришел и спросил. Позвонил. Написал. Если только Арс не рассказал. Но тут я уже терялась в сомнениях.

– Это тоже большой секрет? – вырвал из размышлений Тим. Я нервно прикусила губу. Потому что он рядом. Близко. Сидит и смотрит, а у меня коленки трясутся.

– Это журналистика. Так бывает, - сухо ответила. Ковырнула вилкой рис. Аппетит вроде и был, а вроде и нет.

– Ты перешла дорогу какому-то влиятельному дядьке из лихих девяностых?

– Тебе, правда интересно или спрашиваешь для поддержания разговора?

– Мою соседку чуть не грохнули, так что да, мне интересно.

– А ты был бы и рад, - хмыкнула. Глянула на него недовольно, и меня словно током прошибло. Этот взгляд – такой же, как и три года, назад. В ледяном океане появилось солнце.