Не сдерживаясь, я рассмеялся, поймав через мгновение любопытные взгляды братьев. Да, легким и веселым мой характер назвать было сложно, но эта девушка веселила. Меня привлекало все: от серебристых, сейчас запыленных и спутанных, волос до этой непосредственности, с которой она позволяла себе разговаривать. Пусть в крови все еще играл кумыс, но он был не настолько крепок, чтобы совсем затмить разум.

– И вовсе не смешно. А я все понять не могла, отчего противный купец меня Хасану отдать решил,– ворчала девушка чуть громче.– Никто ни разу не объяснил, что там тоже что-то уметь надо. Смотрительница, старуха, говорила просто: лежи себе и не кричи. Смотри скромно и с улыбкой. Только купец противный, как голову не отворачивать и не кривиться? Фе.

– Обижали тебя там? – Мне показалось, что хмель выветрился достаточно, чтобы мы могли немного проговорить.

– Били пару раз, плетью. А так не особо,– печально ответила девушка, откидываясь в седле и беззастенчиво используя меня как опору. – В монастыре было лучше, там кормили нормальной едой. Хотя зимой было холодно и работать приходилось много. Я правду сказала, пусть чего и не умею, смогу быстро научиться. Лениться не стану. Только не выгоняй в степь и не продавай никому.

– Отчего? Вдруг кто хороший попадется, замуж возьмет? Все девушки замуж хотят.

– Я лучше у тебя буду еду варить и одежду штопать, и знать, за что работаю, чем к жестокому мужу попаду. Тем более, никто меня не возьмет законной женой.

– Почему так решила?

– Порченая я,– я мог себе представить, как скривилась девушка, произнося эти слова. Только то, что важно в Мероне или горах, или у тех же паххетов, не имеет значения в степи.

**

Голова прояснилась как-то очень неожиданно. Словно кто-то пелену сдернул с глаз. Как совсем недавно колдун завесу перед противниками убирал, так и меня хмель отпустил. Но прислушавшись к себе, я все же удивилась: колдун меня не пугал. Наоборот, те спокойствие и уверенность, что попали в тело из бурдюка с кумысом, остались на месте.

Вспомнив, что уже было сказано, решила, что можно и продолжить разговор, раз он идет столь благодушно. Мало ли как сложится, может, и смогу убедить колдуна, что стою места у огня в его доме. Или где он там обитает. Только бы в жены никому, на самом деле, отдавать не вздумал. Впрочем, для этого вопроса у меня были свои доводы:

– Порченая я,– слова были неприятными, липкими. Я словно до сих пор чувствовала на себе большие лапы купца, но с другой стороны, теперь хоть знала, что ждать от мужчин. Или чего ждать не стоит.

Я не глупая, знаю, что и девки от этого дела удовольствие получают. Но, видать, не со всяким и не каждой так везет. И рисковать ради такой ерунды смысла нет. Лучше у котла сидеть да за порядком следить, а ночами спать спокойно.

– Где? Руки-ноги на месте. Голова тоже. Только кумыс тебе много пить нельзя. Хмелеешь, – фыркнул степняк, словно я на самом деле о своем уродстве говорила, которого и не было никогда. Понравилось в игры со словами играть? Только настрой у меня не тот теперь.

– Ты понял, о чем я говорила, колдун.

– Понял. Но это степь. Здесь сосед у соседа жену украсть может, если сил хватит, а через года два она может обратно вернуться. Все той же госпожой. Иногда и с ребенком, и никого это не смутит. Хорошая жена – большая ценность. За такую можно и юрт, и табун кобылиц отдать.

– Почему так? – я села ровнее, пытаясь осмыслить сказанное. Чтобы жена стоила, как табун? Да они что, с ума посходили? Столько разве что за королеву просить могут, ну или за какую княжью дочку дивной красоты.

– Потому, что покидая улус, мужчина оставляет все хозяйство жене. И только от нее зависит, как будут вести себя слуги и приумножится ли богатство, оставленное ей. Умная жена – залог того, что мужчине будет куда вернуться. Дело нойона – оберегать улус, гонять врагов. Или, вот как сегодня, защищать честь рода. Хорошо, если при этом удается еще и что-то получить,– колдун повел рукой, указывая на десяток лошадей, что стали добычей в сегодняшней стычке.

Я немного помолчала, пытаясь понять странную логику. Это совсем не походило на то, чему учили в горах. Дома женщина – это просто женщина. Она рожает детей и готовит. Хорошо, если с мужем повезло, как моей матери, и он не бьет да способен поддержать в семье хоть какой-то достаток. Но бывает ведь и иначе. Да и чаще всего так и есть. Сколько себя помню, соседка наша, Милаша, то с опухшей щекой, то с подбитым глазом ходила. И не одна она такая в деревне была, чтобы роптать.

А с этими странными традициями? Что наши мужики стали бы делать, укради у них кто жену? Да и кому она нужна? Когда женщин в деревне не хватает – в любую соседнюю можно наведаться, в каждой второй семье найдется девка на выданье. Никто чужую бабу брать к себе не станет. И уж точно не будет ради нее войну затевать с соседями.

– И что, ты бы тоже за своей женой отправился, если бы ее украли?

– Мою не украдут. В том улусе, где мать с сестрой живут, всегда остается довольно нойонов и илбэчинов, чтобы защитить женщин, – спокойно и уверенно ответил степняк. – Совсем немного времени пройдет, хан под себя все соседние земли подомнет. Не останется у Чоно врагов.