Свернулись, как смогли, замаскировали место лежки. И пошли вперед — я шел первым, навернув на автомат глушитель на случай неожиданных встреч. Марина отставала от меня на пятьдесят-семьдесят метров. Это и правильно — снайпер и должен так идти, чтобы в случае заварушки суметь залечь и поддержать огнем…

До заката удалось пройти еще двадцать километров — остановились, когда стало совсем темно, заметив подходящее место. Я глянул на карту — до берега оставалось примерно еще сорок, а дальше… а дальше как получится. Возможно, стоит раздобыть где-то лодку и оставшуюся часть пути до плотины преодолеть по воде. А может и не стоит — плотина Кабора-Басса сейчас основной источник валюты для нищего Мозамбика и поэтому они должны охранять ее как зеницу ока. В том числе и от нападения с воды — должны были усвоить уроки, преподанные родезийской САС…

Солнце закатывалось медленно — огромный багровый диск медленно, словно нехотя погружался в пучину горизонта, окрашивая весь мир в разные оттенки багрового и черного. И если мы готовились ко сну — то буш с наступлением темноты оживлялся…

В качестве место для отдыха я выбрал… дерево! Не знаю, как оно тут оказалось, при вечной засухе, как смогло вырасти — но оно росло, тянулось кривоватыми толстыми сучьями к небу. И его размеры идеально подходили для того, чтобы на нем переночевать.

Марине судя по ее уверенным действиям, ночевать таким образом было не впервой — поднялась, нашла место, привязалась чтобы не упасть во сне. На этой ветке она чем-то смахивала на огромную кошку — красивую, надо сказать. Чем больше я на нее смотрел… ну, да ладно, не будем. Как джентльмен, самые тяжелые дежурства я взял на себя…

Уже крыша поехала от недосыпа, перед глазами плыл какой-то черный туман — как вдруг меня буквально подбросило, я едва не свалился с ветки на землю. Чудовищный звук, больше похожий на рев самолетной турбины при взлете с авианосца буквально парализовал меня…

Лев!

Огляделся, стиснув автомат — вообще меня не пугало ничего, но лев… Самец льва мог достигать в весе трехсот килограммов, и такой вот зверюге постоянно хочется жрать. Лев был недалеко от нас — метрах в тридцати всего. Громадные, полыхающие желтым пламенем глаза с недоумением всматривались в нас — как посмели эти придурки заночевать на моем дереве…

Автомат я всегда держал в полной боевой готовности — патрон в патроннике, переводчик-предохранитель в среднем положении, на автоматическом огне. Но со львом это все не поможет — даже если я всажу в него целую очередь он, скорее всего, успеет до меня добраться…

Умом я понимал, что лев вряд ли станет на нас нападать, если до сих пор этого не сделал, что леопард гораздо опаснее, а буйвол — опаснее и льва и леопарда. Если лев перед нападением рычит и всегда нападает только на одного человека — то леопард при нападении убивает всех, одного за другим, причем с чудовищной скоростью. Вдобавок леопард охотится на обезьян, это его любимая еда — и он прекрасно знает, как расправляться с приматами — на уровне инстинктов. Бросается, задними лапами выпускает кишки, зубами вцепляется в голову или в горло, передними лапами снимает скальп — на это у него уходит секунда, после чего он бросается на новую жертву. Но опаснее всего — самый опасный из всей "африканской пятерки" — конечно буйвол. Несколько сот килограммов веса, каменные копыта, рога и крайне дурной характер. Вдобавок буйвол очень хитер — как человек. Нападает он всегда со спины, и всегда бесшумно — он не рычит перед нападением, как все кошачьи. Бесшумно и молниеносно — остановить его может только смерть…

Но рядом не было ни леопарда и не буйвола — был лев. Скорее всего, молодой и любопытный самец, явно хорошо пообедавший днем и желающий с кем-нибудь пообщаться. Вот только я общаться с ним не хотел…

Лев оказался не один. Посмотрев по сторонам, я увидел еще в двух местах горящие желтым угольки глаз — похоже, собрался весь прайд (львиная стая — прим автора). Гранату что ли кинуть…

— Не бойся. Они просто хотят проверить — кто кого…

Сосредоточив все свое внимание на львах, я даже не заметил, как ко мне подобралась Марина

— Хороша проверка… А если бросятся?

— Не бросятся. Если бы захотели броситься — бросились бы. Иди, спи — я подежурю…

Только когда мы вышли к плотине, я понял — насколько она огромна. Размеры просто чудовищны — плотина перекрывала узкое горное ущелье, и высота ее была не меньше сотни метров…

Это был памятник. Памятник человеческому упорству и трудолюбию, памятник прошедшим временам, когда этот континент еще не посадили на иглу гуманитарной помощи. Памятник временам, когда кормились трудом рук своих и испытывали гордость за воздвигнутое. Памятник временам, которые давно прошли…

Много лет в Мозамбике шла война. Слабый и коррумпированный красный режим едва держался, подтачиваемый постоянными нападениями проЮАРовских боевиков РЕНАМО. В свою очередь красные создали свою военизированную группировку — ФРЕЛИМО. Хотя одни от других отличались не сильно — каждая из них шла к власти, уничтожая соперников. Просто одним было выгодно называться марксистами, а другим — капиталистами. Вот и все.

Гражданская война коснулась и этой плотины. Плотина, да еще глубоководный порт Бейру — вот и все богатства Мозамбика, которые позволяли извлекать стабильный доход. Особенно плотина — добывающая промышленность ЮАР работала на полную мощность, и скупала все электричество, перегонявшееся с ГЭС "Кабора-Басса" в ЮАР по высоковольтным ЛЭП. И платила твердой валютой или южноафриканскими рэндами, обеспеченными золотом и бывшими в этой части мира мерилом для всех других валют…

Но этот поток иссяк и довольно быстро. Боевики РЕНАМО нашли простой и эффективный способ обескровить экономику страны — они стали взрывать линии ЛЭП, охранять которые на всем их протяжении было просто невозможно. А так же и нападать на бригады ремонтников, восстанавливающие ЛЭП после взрывов. Своего они добились и довольно быстро — громадная электростанция остановилась и простояла больше десяти лет, пока ФРЕЛИМО и РЕНАМО рвали на куски собственную страну…

Снова, гидроэлектростанция заработала только в начале двухтысячных — когда в обескровленной стране, наконец-то нашли формулу национального компромисса. И теперь я сидел больше чем в километре от охраняемой зоны и пытался понять — как же мне туда проникнуть…