Зар-р-р-раза.

— Аська, это что? — дергает за рукав Женька, тормозя меня на подходе к женской раздевалке.

— Кажется, армагедец, — прислушиваюсь к звонкому тарахтению, что прорывается даже сквозь закрытые двери.

Но и это еще не всё. То и дело дверь в помещение раскрывается, и оттуда появляются совершенно не те лица, которые мы привыкли видеть за полгода.

М-да…

Правда, тут и на лица смотреть не всегда успеваешь. Настолько некоторые девчонки нацепили обтягивающие и укороченные варианты спортивной одежды, что различия между шортами и трусами, как и между майками и бюстгальтерами, практически незаметны.

— Я ва-ля-юсь, — останавливается Павловская, внимательно изучая очередную появившуюся из раздевалки девчонку, верхнюю часть тела которой закрывает майка-алкоголичка едко-желтого цвета, а низ — черные шорты.

И всё бы ничего, если бы не особый покрой последних. Плотным у шорт является только треугольник в виде трусов, остальное — сетчатая ткань. Бабульки такую на форточки в старых деревянных окнах натягивают, спасаясь от комаров и мух. Я по телеку видела. Правда, там марля белая была, а тут черная.

— Как бы наш Иван Петрович с инфарктом не свалился от этой красоты. Всё же не мальчик уже, — качаю головой, переживая за тренера.

— Медкабинет рядом. Если что, побежим за корвалолом, — вторит Женька.

— Ладно, пошли в этот ад, — киваю на вход в помещение. — Времени на переодевание практически не осталось.

— Стартуй, я за тобой.

Блин, ничего себе, как наших волейболисток притеснили!

Все, с кем мы тренируемся на протяжении полугода, притулились на самой дальней скамье у окна, организовав свой междусобойчик.

Две же центральные лавки плотненько заполоняют щебечущие куклы, среди которых замечаю не только звездный МММ из своей группы, но и Гурову с Лапиной.

— О, наши змеюки уже тут, — шипит Женька на ухо.

— Ну, эти хотя бы одеты прилично, — отвечаю также тихо.

— Сколько же их набралось?

— Много… А некоторые уже в зал уползли.

— Это же писссец!

— Скорее, стадо писссцов!

Если всё первое полугодие основной костяк состоял из четырнадцати игроков, то сейчас на вскидку уже не менее сорока претенденток набралось. И я даже боюсь представить, во что выльется сегодняшняя тренировка.

Но, чувствую, она будет запоминающаяся.

— Привет! — здороваются наши девчонки-волейболистки, когда добираемся сквозь толкучку до них.

— Привет, — киваем с Женькой в ответ. — Как настроение?

— Сначала прифигели, но сейчас уже даже интересно: что за цирк выйдет? — кидает взгляд в сторону щебечущих без умолка новеньких Рита Сорокина.

— Переодевайтесь скорее, не хочу пропустить начало веселья, — сдвигается Маша Кислицина, освобождая нам место для сумок.

— О-о-о, это мы шустренько, сами в предвкушении, — фыркает Павловская.

— Ага, — скидываю свитер, под которым надет спортивный топ, и натягиваю поверх широкую футболку. Лосины тоже уже на мне, прямо под джинсами.

Зима, холодно. Потому утепляться не стесняюсь. Мерзну я, а домой добираться далеко.

Стаскиваю штаны и, обув белые кроссы, завязываю волосы в тугой узел. Не люблю, когда что-то мешает и отвлекает.

— Я всё, — укладываю в спортивную сумку свои вещи и убираю её в шкафчик.

— Аналогично, — через полминуты присоединяется ко мне Женя.

— Тогда вперёд, — кивает на выход Рита, лидер нашей сыгравшейся шестерки, — шоу начинается.

— Жалко, что попкорн и чипсы с собой нельзя взять, — фырчит подружка, проходя мимо наших МММ.

— Павловская, куда тебе ещё вредная еда? И так задница широкая, — слышу ехидный трёп Мальцевой и смешки её подпевал.

Вот же язва мелкая! А уши, как локаторы.

— Сказала та, у кого эта часть тела вообще отсутствует, — оборачиваюсь к Милене, и демонстративно осмотрев её пятую точку и тощие ноги, фыркаю в ответ.

— Власова, а ты у нас адвокатом уже с первого курса подрабатываешь? — подает голос Маркова. — Всех сирых и убогих под крыло берешь?

— А почему бы нет? Отбиваться от брехливых собак нужно уметь со школы, — складывает на груди руки Олеся Захарова.

Очень классная и добрая девчонка.

Хотя, глядя на её метр восемьдесят пять сантиметров роста, спортивную массивную фигуру и обычно серьезное лицо, верится в это с трудом.

— Ой, девочки, давайте не будем ругаться, — меняет ехидную улыбку на располагающую Лапина.