– Так по запаху. И по нитям… Слишком много смерти для простого преподавателя философии, - усмехнулась Урли, - И не без твоей подачи, Гелла. В его присутствии и вправду мухи мёрли – самый первый признак злодея.

– Буду знать, - хихикнула я.

… И тут, прямо из портала, вышел самый лучший мужчина на свете.

С котом на руках.

– Гелла, - он подошел ко мне очень близко, так, чтобы я видела – состояние Чеша крайне плохое, - Только не говори мне, что тебе его жалко…

– Кого? – у меня даже голос охрип, - Вы не имеете в виду…

– Вот, что я имею: - холодно прервал меня некромант, - сильную ведьму, которая не верит в себя. Полудохлого кота, оживить которого может только эта ведьма. И преступника, собирающегося погубить пять детей. И одну сильную, но слегка глупенькую ведьму…

– Я не глупая! – возмутилась такому оскорблению.

Рэдгоун хрюкнул. Я демонстративно нахмурилась:

– Разве не должны Вернса схватить судьи и судить по всей строгости закона?

– Должны. Ты и осудишь. Вдруг выживет? – холодно усмехнулся некромант, - Заодно и посмотришь, чем он тебя наградил.

– ОН?

– А то кто ж… - во взгляде некроманта уже не оставалось ни жалости, ни мягкости, ни снисхождения, - От злобы, небось, и запустил в тебя с фамильяром. Когда вы испортили ему ритуал…

– То есть, мы не зря… Я не зря сбежала с урока?

– Возможно, - согласился Формблю, - Итак, давай согласуем порядок действий: я ставлю Чеша в пентаграмму, под Вернса. Ты снимаешь проклятие и выводишь его вверх, в Вернса. Активируешь его максимально, чтобы приблизить исполнение проклятия. Это будет гуманно для такого гнилого субъекта – умереть сразу и в одну секунду. Даже не помучиться...

– Поняла, - вздохнула печально, понимая, что другого выхода нет, - а максимально активизировать – это как?

– А вот так! – сказал мужчина и приблизившись, нежно коснулся моих губ, - Пей, ведьма. Бери, сколько сможешь…Только осторожно.

И я взяла. Впилась в мягкие податливые губы, окунулась в счастье, такое желанное, такое долгое и выстраданное!

Меня даже не заботило, что я стою, вся спелёнатая тьмой, от которой разносится гнусный противный запах. Мне было хорошо и приятно снова перейти ту черту, ту грань, где мы стояли по разные стороны жизни, и встать рядом.

Генри тоже не возражал и даже углубил наш новый умопомрачительный поцелуй!

Эпилог

Я сидела в своей комнате и собиралась на свидание. К Формблю!

Сердце пело и радовалось, что мы скоро увидимся, и я напевала смешную песенку про влюбленную русалку.

Чеш дразнил меня, путал слова, а второй куплет и вовсе пропел невпопад. От этого весь тон песни сбивался, и я обещала кинуть в фамильяра расческу, если он не угомонится.

Я сидела перед большим овальным зеркалом и расчесывала свои прекрасные светлые волосы – так он вчера их назвал, и выбирала, в какое платье облачиться: в розовое крепдешиновое или черное бархатное? Генри прислал два варианта на выбор. И этот выбор оказался мучителен!

Особенно теперь, когда на выпускной бал приедут родители моего жениха. Всё-таки, конец первого курса. Праздник.

Генри обещал танцевать только со мной.

И я надеялась, что так и будет! Потому что с Нового года, на котором наш самый страшный и ужасный преподаватель объявил, что я стала его невестой (а значит, автоматически посягаю на все его подвалы и комнаты ужасов), на него открылась охота.

Видимо, всем захотелось попасть в подвалы.

Иначе я и не могу объяснить этот ажиотаж.

– Мы и не думали, что наш Формблю – живой! – как-то заявила мне после лекции Газель, - И способен на чувства.

Меня ее мнение не интересовало до тех пор, пока она не произносила «наш».

– Ваш – только насморк и старческое слабоумие, девочки, - сразу же расставила все точки я, - Даже не думайте приближаться к моему магистру ближе, чем на две тысячи метров!

Определенно, надо было сказать две сотни метров – тогда бы они прониклись. Но мне в тот момент даже теоретически не хотелось видеть своего жениха – такого славного, сильного, мужественного и привлекательного даже в примерной близости от них.

Увы, девчонки из академии не отчислились. А наоборот, прилежнее стали учиться и строить глазки на лекциях.

Формблю смеялся над моей ревностью и обещал, что свадьба обязательно будет летом. После вступительных экзаменов.

– Урли с Рэдом поженятся первого июня! – канючила я, выдавливая жалость, - А мы – только шестого июля?!! Это несправедливо!

– Любовь моя… - начинал некромант, и после этих слов мое сердце и все попытки взбунтоваться затихали, - Ты же знаешь, что дата – не имеет значения.