Настоящее время:

Погружаясь в глубокую уютную кровать, я дрожу под мягкими хлопчатобумажными простынями. Мой пульс стучит в ушах, от страха, и от возбуждения. Колеса со скрежетом вращаются в моей голове, а мое тело все еще пытается понять, должно ли оно бежать из штата или быть невероятно возбужденным.

Но во всем этом хаосе есть одна реальность, которую я знаю без всяких сомнений: каким-то образом он выжил.

Уже одно это должно было бы привести меня в ужас. Не должно иметь значения, что я фантазировала почти без остановки о великолепном звере, который пытался взять меня. На самом деле от этого должно быть только хуже. Фантазия вернувшаяся из мертвых, чтобы преследовать меня. Или охотиться на меня.

Я дрожу под одеялом, тяжело дыша в темноте. У меня в руке пистолет. Я трижды проверила двери и окна.

"Как это останавливало его раньше", — думаю я про себя.

Он был здесь. Он был в моем гребаном доме. На самом деле, черт возьми, он был в ванной, пока я принимала душ.

Я повторяю это снова и снова, как мантру. И все же страх, который, я знаю, я должна чувствовать, просто не приходит. Я обеспокоена. Я волнуюсь. Но да, может быть, я боюсь. Но я не напугана, и это должно пугать меня до чертиков.

Это должно точно сказать мне, насколько я сломлена. Человек, которого я застрелила, когда он расстрелял вечеринку моей семьи и когда пытался похитить меня, каким-то образом не умер. Живой, врывающийся в мой дом, когда я голая и уязвимая в душе, и пишущий “скоро” на моем чертовом зеркале в ванной. Я должна описаться. Я должна рыдать от ужаса по телефону умоляя о помощи Виктора.

Вместо этого я лежу в постели. И то, что начинало казаться страхом, быстро превращается во что — то другое-и это что-то постыдное.

Это превращается в возбуждение.

Он не причиНейл мне вреда. Он мог бы сделать со мной все, что захочет. Я не была вооружена в ванной, а он огромный и сильный, как медведь. Но он не прикоснулся ко мне. Он даже не дал мне знать, что он здесь. Он вломился в дом, написал сообщение и ушел.

Отлично. Я не фантазировала о психе-убийце, который пытался убить мою семью и похитить меня. Я только что фантазировала о парне, который врывается ко мне, смотрит, как я принимаю душ, пишет жуткие сообщения на моем зеркале и уходит.

Гораздо лучше. Хорошая работа.

Я стараюсь. Я так стараюсь оттолкнуть события этой ночи. Я так стараюсь быть в ужасе или чувствовать тот жалкий страх, который должна была бы чувствовать. Но ничего этого не происходит. И чем больше я думаю о том, что произошло, тем больше волнуюсь.

Он видел меня. Я краснею, когда прокручиваю сцену его глазами. Он был здесь, в моем доме. Он был в моей спальне, где я сплю, чтобы добраться до ванной. А потом он оказался там, со мной, голой, мокрой и полностью в его власти. Там был пар, но моя душевая дверь стеклянная. И он определенно видел меня, всю меня.

Я краснею, когда от этой мысли становлюсь мокрой. Морща лицо, я отчаянно пытаюсь вызвать противоположное чувство. Но этого все равно не произойдет. Все, о чем я могу думать, — это о том, что могло бы произойти дальше, и это безнадежно заводит меня.

Я ерзаю под простыней. Похоть бурлит во мне, и я дрожу, когда чувствую жар между бедер. Мои трусики становятся мокрыми. Мою кожу покалывает. Закрываю глаза и представляю, как неуклюжий зверь с вечеринки вырывает дверь и входит в душевую кабинку вместе со мной. Я представляю, как он грубо прижимает меня к стене и забирает всю меня.

Я представляю, как он поворачивает меня и смотрит на меня своими великолепными голубыми глазами, которые я каким-то образом узнала. Мое тело извивается и корчится под простыней, когда я фантазирую о том, как он смотрит мне в глаза, когда берет меня, как ни один мужчина никогда не брал меня раньше.

Когда я понимаю, что пистолет лежит на прикроватном столике, а обе руки опускаются под одеяло. Я замираю. Я ругаюсь на себя и отдергиваю руки. Что, черт возьми, со мной не так?

Но даже не прикасаясь к себе, жар остается. Грязное, испорченное желание продолжает гореть в моем мозгу. Скользкое желание между моих ног только усиливается. Пока, наконец, я не могу больше останавливаться.

Я сдаюсь, так как знаю, что сдалась бы ему. Мои руки ныряют под одеяло. Они скользят по моему животу и нетерпеливо толкаются под пояс моих трусиков. Я вскрикиваю, когда мои пальцы скользят по моей влаге. Здесь не нужно поддразнивать, нет медленного возгорания или накала. Я отчаянно, сильно вращаю по клитору. И в мгновение ока я задыхаюсь в темноте своей спальни, когда кончаю, дрожа под пальцами.

Стыд заливает мое лицо, когда у меня перехватывает дыхание. Я быстро спешу в ванную, чтобы привести себя в порядок. После этого я направляюсь прямо на кухню за очень, очень крепким напитком.