Делая большой глоток водки, когда я мои пальцы постукивают по столешнице. Русская девушка, пьющая водку, это полное клише, но мне все равно. Я пью и пытаюсь разобраться в этой тяге, в этом гребаном желании.

Я никогда не была с мужчиной из-за травм моего прошлого. Мне не нужно обращаться к психоаналитику, чтобы это знать. Боган никогда так ко мне не прикасался, даже если и подходил близко. Но что он сломал во мне, так это способность терять бдительность. И даже что-то мимолетное и бессмысленное, как роман на одну ночь, предполагает некоторую степень близости. Но я не могу вынести это для обсуждения. Я не могу отключить свою защиту или опустить свои стены, никогда.

И вот я здесь: девственница в двадцать три года, одна, и меня безнадежно заводит… ну, кто бы он ни был. Кем бы он ни был.

Но одно можно сказать точно: он где-то там. Он жив. И он еще не закончил со мной.

Я допиваю водку и поворачиваюсь, чтобы спокойно вернуться в постель. Я знаю, что сон не придет, но в любом случае это не то, что должно произойти в моей постели.

Возможно, он еще не закончил со мной. Но и сегодня я с ним еще не закончила…

Глава 5

Костя

Москва, двадцать два года назад:

— Ты готов, Костя?

Я мрачно киваю. В задней части фургона я проверяю обойму на АК-47, который держу в руках. Я оглядываюсь на Дмитрия и снова киваю.

— Готов.

Сидящий впереди, рядом с водителем, Федор хихикает, делает глоток из фляжки и оглядывается на меня.

— Da? Ты готов, мальчик?

— Да, сэр.

— Сегодня ты наконец-то намочил свой член, да, Костя?

Дмитрий хихикает. Я заставляю себя улыбнуться и снова киваю.

— Не могу дождаться.

Федор ревет со смехом.

— Нетерпеливый маленький ублюдок, да? Не волнуйся, Костя, скоро мы лопнем твою вишенку.

Фургон резко сворачивает за угол и внезапно набирает скорость. Федор снова поворачивается к нам и улыбается.

— Поехали. Помни: никакой пощады. Никакой слабости. Сегодня ты заставишь этих ублюдков истекать кровью, dа, мои мальчики?

Мы уже давно закончили подпольную юниорскую лигу бокса. Во-первых, это было вышибание из людей, которые задолжали Федору деньги. Это было легко. После этого мы перешли к мелким кражам, ограблениям богатых людей, которые ходили не по тем улицам, и тому подобному дерьму.

Два месяца назад мы ограбили винный магазин. Оттуда Дмитрий стал полноправным солдатом. С тех пор он потчевал меня рассказами о перестрелках, опасностях и наслаждении победной добычей.

— Да, Костя.

Я оглядываюсь на Федора.

— Не сомневайся, мальчик, если я найду хоть одну пулю в твоем пистолете, я выставлю тебя на улицу, da?

Он улыбается мне, как будто это шутка. Это не так. Но я знаю, что он должен быть строг с нами. Жизнь трудна. Мир жесток. Вот что должен сделать такой отец, как Федор, чтобы подготовить нас: сделать нас твердыми и пуленепробиваемыми.

Иногда я беспокоюсь, что не создан для этого. Физически — да. Уже в тринадцать лет ясно, что я буду даже больше Дмитрия. На самом деле я больше половины взрослых мужчин под командованием Федора. Я не вздрагиваю от боли, когда это необходимо. Я ломал жуликоватых букмекеров, наркоманов, которые задолжали, соперничающих подчиненных Братвы, которые зашли не в тот район. Несколько недель назад я махнул в город на человека с длинной цепью, который обидел одну из шлюх Федора.

Это мне действительно понравилось.

Но сегодня — это шаг вперед. Сегодня у меня в руке настоящий пистолет. С настоящими пулями. А впереди, на складе, есть настоящие мужчины, которые получат эти пули.

Фургон с ревом проезжает мимо заваленной щебнем пустой стоянки. Через единственное окно в задней части фургона я вижу, как другие мальчики моего возраста играют в футбол и смеются.

— Костя.

Я моргаю. Мое внимание возвращается к Дмитрию, сидящему напротив меня.

— Ты со мной, брат?

Я киваю.

— Da, moy brat. — Мой брат.

— Хорошо, — ворчит он. Он наклоняется ближе и, улыбаясь, гладит меня по голове. — Сегодня ты станешь мужчиной, Костя. Не стесняйся. Не думай, что у тебя этого нет. Это есть. Это в тебе, как и во мне. Мы солдаты, Костя. Мы убийцы. И сегодня ты будешь купаться в крови наших врагов, Da?

Я ухмыляюсь.

— Да, черт возьми.

Хотя я не знаю, похож ли я на него. Я хочу быть таким. Я стремлюсь быть. Я крупнее, но Дмитрий-настоящий солдат. Он непоколебим. Когда он идет сражаться или убивать, он как будто полностью отключает свои эмоции. Ни страха, ни жалости, ничего.