Я, между прочим, тоже изобрел свой собственный рецепт изготовления соуса для самого популярного итальянского блюда. Недалеко от римского корпункта «Известий», на улице Ланчани, находилась маленькая траттория, где хозяином, поваром и официантом был молодой симпатичный паренек по имени Бальдо. Я заходил к нему поесть спагетти «по-римски», которые он мастерски готовил, не жалея приправ. Бальдо относился ко мне с большой симпатией и, присев к столу, непременно опрокидывал со мной стаканчик-другой крестьянского белого вина, которое привозил из своих родных мест где-то под Римом. Однажды я предложил ему «русский» соус: надо слегка обжарить мелко нарезанные кусочки молочного поросенка, затем отдельно — репчатый лук, нарезанный квадратиками, сварить зеленый горошек и порубить как можно мельче дольки чеснока. Всю эту смесь надо вывалить на горячие спагетти, посыпать их натертым пармским сыром, черным молотым перцем и побрызгать сверху разогретым томатным соком. Через несколько дней Бальдо встретил меня радостной улыбкой. Мой соус произвел настоящую сенсацию среди завсегдатаев траттории, в связи с чем на «спагетти алла гитара» (Бальдо назвал новое блюдо почему-то «спагетти под гитару») была повышена цена, хотя для меня они с тех пор стали бесплатными.

…А потом настало время отъезда в Москву. Прощаться с вечным городом лучше всего ночью. Ровно льется неяркий неоновый свет на пустые мостовые и безлюдные тротуары. Воздух чист и прохладен. Эхо шагов отдается гулко, словно в подземелье. Я прощался тогда с Римом, как с любимой женщиной. Обошел все памятные уголки города, отправился в центр на тихую улочку Лата. Сюда я обязательно приводил всех симпатичных женщин, особенно из числа советских туристок, которые приезжали с записочками от моих московских знакомых: «Дорогой Леня, окажи посильное внимание моей доброй знакомой…» Я, как правило, оказывал. И улочка Лата была очень удобным местом, чтобы проявить внимание. На углу — статуя Водоноса с отбитым носом. Бытует легенда об этой фигуре. Жил-был водонос, который сам лично пил вино. Так он и умер, не выпустив из рук стаканчика с золотистым напитком. Рассердились на беспутного малого строгие архангелы и осудили его на вечные времена таскать бочку из-под вина, наполненную только водой. Вот и течет из каменного бочонка, прижатого к чреву водоноса, прозрачная, холодная и удивительно вкусная родниковая вода. Все мои подопечные подруги обязательно пробовали эту воду, за глотком которой следовал непроизвольный жаркий поцелуй.

А вот последнее прости я пришел сказать Риму к знаменитому фонтану Треви. Опять легенда. Будто бы для того, чтобы вернуться еще раз в вечный город, надо бросить в мраморную чашу фонтана монету, стоя к фонтану спиной и обязательно через левое плечо. Я кинул целую горсть монет. И Рим позвал меня во второй раз. Правда, новому свиданию предшествовали некоторые события…

Упоминавшийся мной добрейший Пал Николаич, увидевший во мне перспективного специалиста для неординарной работы, дал на меня наводку в тогдашнее Министерство государственной безопасности, вернее, в его отдел кадров. А я, вернувшись в Министерство внешней торговли с хорошими, как тогда говорили, показателями, начал работать в Управлении торговли с западными странами и готовить к защите диссертацию на тему «Внешнеэкономические связи Италии после Второй мировой войны».

В один из летних дней 1960 года меня срочно попросил зайти секретарь парткома министерства, мой хороший приятель Саша Тутушкин. Войдя в его кабинет, я увидел за столом невысокого человека с очень невыразительной внешностью. Лицо его я бы не вспомнил и сейчас, а вот фамилия в памяти осталась. Хищная такая — Акулов. Саша виновато поглядел на меня: «Так я вас оставлю, а вы побеседуйте».

Товарищ Акулов предложил мне сесть напротив него так, чтобы свет падал мне в глаза, и начал душевную беседу. Сначала он подробно рассказал мне мою же собственную биографию, особо отметив как положительный момент отсутствие евреев в моей семье. Затем заявил, что я хороший, грамотный внешнеторговый работник, примерный член КПСС с истинно пролетарским происхождением, активист и общественник, безотказный помощник органов за рубежом и вообще свой парень. Далее товарищ Акулов поведал мне о бедственном положении, в котором оказалась государственная безопасность после расстрела злодея Лаврентия Берии.

— У нас плохо с кадрами внешней разведки, товарищ Колосов… Не хотели бы вы у нас поработать?

— В качестве кого?

— Ну, скажем, заместителя торгпреда в Италии с исполнением, естественно, ваших прямых обязанностей…

— А какие это обязанности?

— Ну, этому ремеслу мы вас научим. Итак?

— Можно подумать несколько дней?

— Зачем? Разве вы имеете что-нибудь против?

— В принципе нет…

— Ну вот и прекрасно, Леонид Сергеевич, — сказал он, — тем более что министр, товарищ Патоличев Николай Семенович, уже дал принципиальное согласие на ваш переход в наше ведомство. Теперь слушайте внимательно. В следующий вторник зайдете ко мне на Дзержинку, чтобы оформить необходимые документы. Возьмите паспорт и военный билет. В подъезде номер четыре вас будет ждать пропуск… А затем предстоит пройти одногодичный курс обучения в нашей разведшколе в Балашихе. Жить, учиться и питаться будете там. Воскресенья сможете проводить дома, в кругу семьи. Зарплату мы сохраним вам прежнюю (это было кстати: денег я в Минвнешторге получал много, как старший консультант в специальной экономической группе при министре. — Л.К.). Звание, к сожалению, тоже останется прежним, то есть то, которое вам дали при окончании института. Вы ведь лейтенант? Вот и хорошо. Всегда будет стимул для погони за звездами… — Товарищ Акулов весело захихикал. — Плох тот лейтенант, который не мечтает стать генералом, тем более что в нашем Первом главном управлении оперработника ценят не за погоны, а за героические дела. Именно поэтому настоящие разведчики ходят в штатском. Понятно?

— Понятно.

— Теперь еще одна деталь. Когда группа новобранцев соберется у выхода станции метро, какой — я назову позже, чтобы ехать автобусом в «Лесную школу», представляйтесь только по имени или имени-отчеству. Ну, в общем, Леня или Леонид Сергеевич. Фамилии не называйте ни в коем случае.

— Почему? — опять, видимо, не к месту спросил я.

— Потому. — Товарищ Акулов недовольно поморщился. — Потому что в школе вы будете учиться под другой фамилией. Вам ее назовет начальник школы во время личной беседы. Ну вот пока и все. Готовьтесь. Желаем успеха в личной жизни. Родителям, жене и друзьям пока ничего не говорите. С вашей супругой мы побеседуем особо, когда придет время.

— А как я объясню жене свое отсутствие?

— Очень просто. Скажете, что будете год учиться в Высшей партийной школе на полном гособеспечении и что зарплату будете целиком отдавать ей. Она наверняка останется довольна.

Нет, я не выполнил рекомендаций товарища Акулова и все рассказал своим близким. Отец прореагировал индифферентно: «Это, сын, ты должен решать сам. Никто тебе не советчик в таком деле». Отец вообще любил, когда я все решал сам, и поэтому давал свободу моей инициативе с тех пор, как я пошел в первый класс. Мать тяжело болела. «Что же тебе не сидится на месте, Ленька, — устало сказала она. — Не рискуй зря и выполни три мои просьбы. Брось пить, курить, а если окажешься в Италии, то привези мне на могилу крест из каррарского мрамора, из которого Микеланджело изваял своего Давида…» Жена, Ева, нисколько не взволновалась. «Зарабатывать будешь больше? — деловито спросила она. — Да? Очень хорошо. Тем более что в перспективе Италия. Я ведь тоже знаю итальянский. Так что буду помогать тебе в трудах праведных…»

Да, тогда я, видимо, очень понравился товарищу Акулову и даже с необыкновенной легкостью проскочил через окулиста, когда проходил медицинскую комиссию. Он даже не обратил внимания на то, что я дважды закрывал свой левый сверхблизорукий глаз, когда называл буквы, глядя на таблицу здоровым правым оком. Этому, кстати говоря, меня тоже научил кадровик. Много позже я узнал причину столь благосклонного ко мне отношения. «Во внешнюю разведку, — пояснил мне однажды многоопытный коллега, — не берут тех, кто или очень хочет, или очень не хочет туда идти. Ты, мой дорогой, оказался просто золотой серединой…»