Шрифт:
«…Ты представляешь… члены сенатской комиссии по иностранным делам, которым предстоит утверждать кандидатуры новых членов СМР, поставили администрации условие, чтобы послужной список будущих членов совета хотя бы формально был чист в плане их отношений к разведывательному сообществу…»
— Кабинет Д-III. Русская служба… Директор Роберт.
— Стоп! Кого мы сейчас слушаем? Так.
— Давай дальше. Прокрути немного.
«…Не вижу смысла в наших контактах с Организацией международных связен. Выброшенные на ветер деньги. Возьми их переводчицу, смазливую Эльзу Клотц… Крутится за наш счет с выходцами из восточных стран, а где информация, где навар?..»
— Дальше, дальше, — нетерпеливо подгонял Ричард.
«…Полагаю, шеф, нам пора сменить наши почтовые ящики для входящей корреспонденции. Картина получается такая: городские отделения связи номер восемьдесят и восемьдесят один уже давно примелькались. К тому же выемка корреспонденции возложена на одних и тех же людей. И Литтерати-Лоотц, и Каспарек, и тем более Роберт так хорошо известны служащим почтовых отделений. Намозолили глаза. Я бы предложил…»
Ричард с удивлением узнал голос Рудольфа Штрауса. Выходит, и его «бункер» — тоже подслушивается. Вот те на!
«…Способствуем расширению наших программ на некоторые неевропейские страны, что должно послужить солидным контраргументом возможным упрекам русских на мадридской конференции, что наши передачи противоречат духу Хельсинки. Сейчас мы готовим программы для Чили, Китая, где население также имеет весьма ограниченный доступ к…»
«…— Вчера Кейт Буш посетил разведшколу в Гармиш-Партенкирхене. Попробуй угадай, кто сопровождал его и этой поездке? Лариса Ловецкая!
— Не может быть! Она же любовница Перри!..»
Из динамика вдруг полилась песня:
Як що колись повернусь В ридний край, Ничого не повезу до дому, Лыш згорточок старого полотна И вишите життя мое на тому.Ричард поднял руку. Пусть пост. Маленькая передышка среди многоголосия студийных болтунов.
Два кольоры мои, два кольоры, Оба на полотни, души моей оба. Два кольоры мои, два кольоры. Червоне — то любов, А чорне — то журба.— Наш Челентано? — спросил Каммингс, чтобы отвлечься.
— Сашка Дмитриенко, дома у себя душу отводит, отец у него был солистом в харьковском театре. Сынок его подонок, скряга неимоверный, но как поет!
— Поехали дальше.
«…Ты обратила внимание на Гордину Молли? Как убивается, бедняжка! Лодейзин поиграл с ней, как с . . . и бросил. Дура, по ночам плачет в подушку…»
«…Неплохо устроился наш директор отдела исследований общественного мнения и слушательской аудитории Генри О’Харт. Весь год глава фирмы «Эйм-Маркедсанализе» Зауерберг воюет со сборщиками анкет по всей Дании и Швеции, готовит солидные исследования: оборона СССР, органы безопасности, сведения на политических и общественных деятелей, а Харт по окончании анкетного сезона приезжает в Данию и преспокойненько снимает сливки…»
«…Мы должны оживить работу нашего филиала в Риме. Я имею в виду Международную литературную ассоциацию. Все подразделения МЛА обязаны еще энергичнее расширять сеть посредников среди эмигрантов, в клерикальных кругах, в среде интеллигенции и бросить эти силы на обработку, изучение выехавших из СССР граждан в интересах ЦРУ. Сегодня же дайте указание в точки. Уведомите филиалы, что вывеску нью-йоркского издательства «Бедфорд пабликейшн», через которое Лэнгли финансировало МЛА, ты теперь сменили на новую, более конкретную. Переименовали издательство в Международную литературную ассоциацию. Пусть учтут в переписке…»
«…Знаешь, Ян, с тех пор, как отменили наши псевдонимы, я никак не избавлюсь от ощущения, что стою перед микрофоном голым…»
Ричард вновь поторопил техника.
«…Я наемник. Да, я наемник…»
— Стоп! — Каммингс поднял руку. — Кто и где?
— Эдуард Оганесян. Зал на Арабеллаштрассе, восемнадцать. Обсуждение доклада «О стратегии радиовещания».
— Крути назад. Послушаем с самого начала.
МАЛИНКОВИЧ. Должны ли мы поддерживать точку зрения американского народа, принципы, которыми руководствуется американский народ, его правительство, конгресс, демократические народы всего мира? Я думаю, что этот вопрос в общем-то, скорее, риторический. Я думаю, что все согласны, что это мы должны делать…
ОГАНЕСЯН. Для нашего журналистского самосознания очень важно выяснить прежде всего, для чего существует радиостанция. РС служит для того, чтобы информационно воздействовать на народы Советского Союза с целью изменения их общественного поведения. Но вот в каком направлении они должны изменить свое общественное поведение, решаем не мы с вами, журналисты, здесь сидящие. А решает это американское правительство сообразно со своим министерством иностранных дел.
Но в чем беда: мы не знаем, чего хотят от нас американцы. Хотят ли, чтоб в Советском Союзе была революция, хотят ли разделить на республики Советскую страну или хотят, чтобы там диссиденты пришли к власти? Я не знаю. Нас давно превратили в переводчиков, а не в журналистов. Утром к тебе приходят, дают какую-то статью из «Нью-Йорк таймс» и говорят: переведи на армянский язык. И все. Нам, как журналистам, не доверяют.