Шрифт:
Что там следующей парой? Латынь? То есть сначала английский, а потом латынь.
– Москоу из зе кепитал оф Рейшен Федерейшен…
Лиля Жукова тянула эту фразу таким жеманным тоном, что уши вяли у всех присутствующих.
– Лиля, не Рейшен, а Рашен.
– Москоу из зе кепитал оф Рейшен Федерейшен…
– Рашен Федерейшен.
– Москоу из зе кепитал оф Рейшен Федерейшен…
– Лиля, Рашен. Рашен Федерейшен…
– Москоу из зе кепитал оф Рашен Федерашен…
Тут уж захохотала вся группа.
Багровая, словно помидор, Лиля сверкнула глазами и поспешно села на место. Салея смысла не поняла, но внимание учительницы своей невозмутимостью привлекла.
– Возможно, вы нам что-то скажете по-английски?
Таня едва под парту не сползла. Вот… попадалово! Впрочем, Салея не смутилась. Длинная фраза протрещала пулеметом. Студенты поняли от силы слов пять, но это точно было на английском…
– У вас американский выговор, – заметила преподавательница.
Салея пожала плечами:
– Возможно. Это не родной для меня язык.
Больше вопросов не возникло. Таня слегка толкнула подругу локтем в бок.
– А как?
– Как и ваш язык. Все, что знает Лес, знаю и я.
– А почему американский вариант?
– Да потому, что в Англии лесов нет. Дикие люди, – вздохнула Салея[20].
После занятия подруг остановил Руслан.
– Тань, два слова.
Таня кивнула, глядя на однокурсника.
– Чего?
– С Поповым осторожнее. Он у Аньки узнавал, где ты живешь.
– Спасибо, – поблагодарила Таня.
– Не за что. Обращайся, если понадобится.
Таня молча кивнула и собиралась было уйти, но Салея положила руку на локоть Руслана.
– Ты хороший. Что у тебя случилось? Какая беда?
Руслан аж дернулся, словно его крапивой прижгли.
– Ты…
– Я просто вижу. Какая у тебя беда случилась? Она ведь и сейчас – твоя. И тебе больно.
– Не твое дело.
И Таню будто за язык кто дернул:
– Знаешь, может, и не наше. А вдруг помочь сможем? Хочешь, здоровьем бабушки поклянусь, что никому и ничего не расскажу? Без твоего разрешения?
– Поклянешься…
– Клянусь, – просто сказала Таня. – Здоровьем моего самого близкого человека. Если Салея говорит, что у тебя беда, я ей верю. Она просто так говорить не станет. Что случилось? Мы можем чем-то помочь?
И Руслан как-то обмяк. Словно из него стержень выдернули.
– Мать у меня болеет. Рак, химиотерапия… отец опять ее в Москву везти собирается. Только… тут уже никто не поможет. Врачи говорят – полгода максимум, это если с операцией. А если без нее…
И не договорил. Но и так все было ясно от и до. Если в Барске не помогают, если в Москву надо… и там, похоже, тоже не помогут. Но ведь даже месяц жизни, подаренный любимому человеку, стоит любых денег.
Девушки переглянулись. И поняли друг друга с полуслова.
Мать.
Та, кого не было ни у одной, ни у другой. У Салеи родителей отняли, у Тани их и не было, считай, а тут – семья. Настоящая. Где люди любят друг друга и заботятся. Где переживают и цепляются за малейшую возможность. Такое стоит уважения. И помощи стоит.
– Сможешь?
– Чего не смочь… корни нужны. Хотя бы один.
Таня решительно тряхнула головой.
– Хорошо. Деньги на такси у тебя есть?
Руслан даже головой помотал.
– Вы… чего?
– Салея может помочь, – разъяснила Таня. – Только надо к нам домой заехать, взять одну вещь.
– Чем ты помочь можешь? – фыркнул парень, недоверчиво глядя на девушек. Но тут уж Таня не дала ему отступить.
– А если не поможем, я тебе деньги за такси верну. Чего ты мнешься? Что ты вообще теряешь? Кроме пары часов времени?
Руслан собрался было зашипеть, но передумал. Лицо его разом осунулось, стало будто бы старым и усталым. Уж точно не лицом восемнадцатилетнего парня.
– Мать… ее даже в Москве не смогут вылечить. Только поддержать, хотя бы ненадолго.
– Поехали, – решительно потянула его к двери Таня.
На Попова и компанию они вообще внимания не обратили. Мало ли что тут водится? Да тьфу на них!
Такси поймать удалось быстро. И Таня одна залетела домой.
– Бусь…. Дашь мне один корень?
– Да хоть все. А что случилось?
– У моего однокурсника, оказывается, мать от рака умирает.
– Грех не помочь, – кивнула бабушка, не особо задумываясь про конспирацию. Такое дело… – Может, два возьмешь на всякий случай?