— Ты чуешь дерьмо. Шестым чувством, печенкой, селезенкой, спинным мозгом. И ты умеешь из него выбираться. А это — талант.

— Судя по тому, что сейчас я торчу в вашей машине, а не в полицейском участке, неважные у меня умения из него выбираться, — вздыхаю я, опять прощаясь с надеждой на свободу. — Ринат не имеет отношения к покушению, как и майор.

— Уверена? — уточняет Лев Евгеньевич, будто от моего ответа зависит его вердикт судьи.

— Ринат и так считает себя любимым сыном. Ему не надо вам что-то доказывать. А еще братом в его телефоне записан именно Антон, а не Тимур Беркутов. Выводы делайте сами.

Вот я и выполнила еще одну работенку для преступного синдиката. Сама того не ведая, помогла главарю банды выяснить, не завелась ли в семье крыса.

— Наблюдательная, — хваля меня, улыбается Лев Евгеньевич. — Умница, дочка.

— Могу теперь я задать вам вопрос?

Он опускает руку, затушив зажигалку.

— Попробуй, — позволяет без обещания дать мне ответ.

— Как давно вы узнали, что мы с Антоном вас обманываем?

— Я не безмозглый мальчик, Катерина. Мне известна история с Инессой, и я ожидал, что Антошка выкинет фортель. Ты весь день спала, а я знакомился с твоей биографией и размышлял над твоим поведением. Ты не ломаешься, не теряешься, умеешь за себя постоять. Богатство и власть не кружат тебе голову. Опасных и неприятных людей ты к себе не подпускаешь. С тобой наш семейный бизнес бодро пойдет в гору.

— В гору трупов? Можете сразу заложить меня в качестве фундамента.

— А ты не спеши с умозаключениями, Катерина. Наемник, которого ранил Антон, раньше в органах работал. Был уволен по двести восемьдесят пятой статье. Думаешь, я просто так, от личной неприязни, Беркута в голове держу? Парниша тот тесно с ним сотрудничал. Есть предположение, что они и после его отстранения пересекались.

— Он еще жив? — спрашиваю я, ощутив покалывания в подушечках пальцев.

— Что значит — еще? За кого ты нас принимаешь, Катерина? Мы получили от него, что хотели, и пнули под зад. Насколько знаю, он уже залег на дно и зализывает раны.

— Вы выбили из него имя заказчика. Зачем меня подставляли?! — срываюсь, забыв, с кем разговариваю.

— Потому ты мне и понадобилась. Тот мудила сказал, что его наняли братья Беркутовы. Но я же не маньяк какой-то — сразу стрелять их. Да и Ринат, как-никак, сын мне.

В голове не укладывается, что мы так легко и просто обсуждаем цену чужим жизням. А еще сильнее пугает мысль, что я уже становлюсь своей в этой криминальной тусовке.

— Не держи зла, Катерина, — улыбается Лев Евгеньевич. — Я должен был убедиться.

— Что теперь прикажете делать? — язвлю.

— Не прикажу, а порекомендую. Возвращайся в зал и досматривай ваше бестолковое кино. Антошка приедет за тобой за пять минут до конца. Больше не пытайся бежать, приглядись к этому дурню и береги колечко. В этот раз камешек настоящий.

Я опускаю взгляд на кольцо, которое блестит даже в полумраке салона. Других подтверждений не требуется: Генрих не нашел ту подделку в лесу, Лев Евгеньевич действительно подарил мне другое кольцо. Рыжая когтями вскроет себе вены, если узнает.

— Вы тоже меня не отпустите, да? Даже если пообещаю никому ничего не рассказывать?

— Не отпущу, — произносит Лев Евгеньевич, подается вперед и отодвигает дверцу, впуская в фургон прохладный ночной воздух. — Потому что твое место среди нас, Катерина.

Горько хмыкнув, поджимаю губы и выхожу на улицу, где Клим уже жестом указывает мне на парадные двери здания, в которых стоит ждущий меня Демид.

— Катя, — окликает меня Лев Евгеньевич. Я поворачиваю голову, глянув на него исподлобья. — Не рассказывай Антошке об этой нашей душевной беседе. Пусть она останется нашим маленьким секретом.

— Демид расскажет.

— Не расскажет. Он же не хочет лишиться возможности зажиматься с Аликой по углам.

Дьявол! У этого человека любая дорожка просчитана на сто шагов вперед. Все мы — пешки на его игровой доске. И пока мы будем играть по его правилам, он будет для нас заботливым отцом.

— Беги, — кивает он мне, — пока Ринат ничего не заподозрил.

Двадцать семь лет я был настоящим мужиком — шел напролом, не сдавался, брал каждую симпатичную девчонку, стоял на своем. А сегодня спасовал перед Львом Громовым. Позволил Ринату увести блондиночку в кино!

Срать я хотел на концерт и на тупую рыжую суку. Ей безопаснее держаться от меня подальше, чтобы не убил ненароком. Ко мне сейчас вообще лучше не лезть под горячую руку.

Силовая рама — вот спасение всех окружающих. Я сдыхаю на тренировке, зато все живы.

От мощности динамиков вибрирует инвентарь, от моей злости содрогаются стены. Перед глазами ядовитая, самодовольная ухмылка блондиночки, пропадающей в темном салоне тачки.

Кем она вообще себя возомнила?! С какого хрена решила, что теперь вправе делать все, что захочет?!