— Не уговаривай, я не отменю свадьбу.

Да, доказывать ему что-то сейчас бесполезно. Еще слишком рано. Его помешательство на деньгах и могуществе никуда не делось. Исчезла только тяга к талантливой себя дорого продать Инессе.

— Запомни, Рина, я позволил тебе увидеться с матерью, а не сесть мне на шею, — договаривает он. — Цени это и не злоупотребляй.

Ну и баран!

Я включаю музыку и отворачиваюсь. Пусть дальше верит в сказки и тупит. Потом не раз вспомнит мои слова.

К моему дому мы подъезжаем, когда на город опускается ночь. Нашпигованный машинами двор тонет в свете уличных фонарей. Дома горят светящимися окнами. Антон крутится, не зная, где припарковаться, но в какой-то момент просто тормозит посреди дороги, сдает назад и гасит фары.

— Ладно. — Я отстегиваюсь. — Пешком дойду.

— Стоять!

Он хватает меня за локоть и дергает, прежде чем я открываю дверь. Кивком указывает вперед, и я вижу знакомый черный джип перед нашим подъездом, у которого непринужденно покуривает Клим.

— Мой отец здесь, — говорит Антон.

Я припадаю к окну и, подняв лицо, смотрю на окна нашей квартиры. Мама дома. На кухне. Стоит у окна и жестикулирует, с кем-то возбужденно разговаривая. Она всегда так делает, когда раздражена.

Отпустив меня, Антон блокирует двери, снова заводит машину и разворачивается.

— Нет! Я должна узнать, что он тут делает! — сопротивляюсь я.

— Ничего плохого твоей маме он не сделает. Успокойся, — отвечает Антон, увозя меня от дома.

Скрестив руки на груди, я надуваюсь пузырем. Самое время схватить пистолет и хотя бы треснуть Антона прикладом в лоб.

— Ты подразнить привозил меня сюда? — ворчу, не желая возвращаться в серпентарий. — В аду для тебя наверняка припасен отдельный котел.

— Хочешь узнать, что Льву Громову нужно от твоей матери? Тогда будь ласковее и дай мне время! Хотя бы день. Потом привезу тебя к ней хоть на всю ночь.

— И этот день я должна буду провести в компании Ксюши и Жени? Снотворным меня уже поили, свадебное платье испортили. Что дальше? Жвачки в волосах?

— Каким снотворным? — начинает он злиться, с визгом колес перестраиваясь в потоке машин. Я падаю на его колени от резкого разворота.

— Это не то, о чем ты подумал! — Вернувшись в свое кресло, пристегиваюсь ремнем. — Я подозреваю, что Ксюша что-то подмешала мне в чай. Не удивлюсь, если какую-нибудь дрянь для выкидыша…

— Что?! — рявкает Антон, отчего я вздрагиваю.

— Да-да, я помню, что она очень обижена…

— Черт! Черт! Черт! — На каждом слове этот псих долбит ладонью по рулю. — Не поедешь ты туда. — Он набирает номер и подносит айфон к уху, сворачивая в сторону Москва-сити. — Генрих, организуй парней к Вольской. Круглосуточно… И к дому, и к детскому садику. Бабулю тоже под присмотр. И собаку, если понадобится! — рычит он и бросает телефон на приборную панель.

По моей спине ползут мурашки. От ужаса судорогой сводит даже челюсти.

— Что происходит, Антон? — спрашиваю не своим голосом, охрипшим от липкого страха.

— Вы в опасности.

— Я поняла. Но почему?

Он отвлекается от дороги, пронзив меня взглядом:

— Потому что ты родная дочь Льва Громова…

Антон всегда старается избегать лишнего геморроя. Он не стал бы усложнять себе задачу, выдумывая мексиканские страсти о моем родстве со Львом Громовым. Да и ответы на многие вопросы сами на поверхность всплывают. Например, мне становится ясно, чем заинтересовала Громова моя фамилия. Почему только после визита майора он порылся в моей биографии. Зачем подарил мне кольцо с бриллиантом и оплатил мой штраф. Из-за чего Ксения Вацлавовна вдруг взъелась на меня. Что делал Клим у нашего дома. А главное — причина маминого молчания о моем отце. Рассказывать было нечего: он бандит. Не пожарный, не летчик, не моряк, не космонавт, а преступник. Я бы на ее месте тоже помалкивала.

— Я не хочу в Москва-сити, — говорю Антону, опомнившись, что в его тамошних апартаментах был убит Радик.

— Там все убрали.

— И воспоминания?

— Не думай об этом.

— Не могу.

Сжав челюсти, Антон едва сдерживается, чтобы не наорать на меня. Но не хочу я туда! И так паршиво себя чувствую.

Перестроившись в другую полосу, Антон разворачивается на ближайшем повороте и въезжает на парковку трехзвездочного отеля. На пять звезд, видимо, мне рассчитывать рано. Но это я так, иронизирую.

— Сойдет? — Смотрит на меня, заглушив двигатель.

— Если здесь ты никого не убивал.

— Пока нет. — Он выходит из машины, огибает и открывает для меня дверь. Я уже и не рассчитывала, что от него можно дождаться обходительности.

Вкладываю свои похолодевшие пальцы в его ладонь и чувствую, как вверх по руке взбираются тонкие струйки тепла. Сколько раз он хватал меня, а подобных ощущений не было. Он был моими тяжелыми, колючими кандалами. Сейчас же напоминает оголенный провод — единственное, за что я могу ухватиться, оказавшись над бездной.