Я натягиваю ремень в желании опустить руки и залезть пальцами в его волосы. Сжать его голову, велеть ускориться и углубиться и не отпускать его, пока он не наверстает полтора месяца дурацкого принципиального поста.

Чувствую, как его раскаленный язык проникает в меня. Неглубоко, но искушающе. Разогревая меня до предела. Охмеляя сильнее полета и вина. Вылизывает, пока я не начинаю пульсировать, как самка весной в поисках самца.

Плавно завершает свои дикие ласки и тем же путем поцелуев возвращается к моим губам.

— Ты приторнее меда, Рина, — шепчет хрипло и пьяно. Проделывает то же самое с моим ртом, заводя еще сильнее и заставляя почувствовать себя на грани смерти, даже не обморока.

Дрожащей рукой освобождается от трусов и, запрокинув одну мою ногу за свое бедро, медленно толкается в тугое лоно.

Я напрягаюсь, потому что это далеко не язык. Меня обуревает страх, что я сейчас лопну, порвусь на куски.

Прикусив Антона за губу, испуганно смотрю в его глаза и постукиваю зубами.

— Тише, сладкая моя. — Он освобождает мои руки, позволив ногтями впиться в его спину. Целует меня, продолжая свое законное вторжение и нашептывая: — Сейчас будет хорошо… Еще чуть-чуть… Люблю тебя… Больше жизни…

Наконец меня пронзает ощущением бесконечного счастья и полета к самим небесам. Я выдыхаю, откинувшись на подушку и, прикрыв глаза, расплываюсь в блаженной улыбке. Секунда боли и страха того стоила. Теперь каждое движение, каждый толчок приносит дозу растущего кайфа.

Я утопаю в мягкости матраса, держась за Антона, как за спасательный круг. Отдаюсь ему целиком и полностью. Доверяю каждой клеточкой тела. Не боюсь. Жажду. Желаю. Люблю. И снова плачу, когда мы добираемся до финала, в объятиях друг друга.

Перестаю чувствовать тело и мыслить. Сквозь звон слушаю бешеное биение его сердца и цвету. С этой минуты я женщина и жена Антона Громова.

— Еще хочу, — толком не отдышавшись, говорит он.

— Так что же тебе мешает пойти на второй заход? — Кончиком носа трусь о его нос, обвивая его шею руками.

— Ты не выспишься.

— Я сюда не спать прилетела, милый.

— Учти, я могу работать на износ.

— Вперед, — улыбаюсь ему в губы. — Я на все согласна.

Наверное, мы уснем утром, под убаюкивающий шелест моря…

Конец