— Да, прости, — смутился Егор, разминая затекшие руки. — Дело, как видишь, опасное и непростое, хотелось, чтобы никто не знал. Ну, ты сам понимаешь.

— Да ладно, понимаю, — усмехнулся Роман. — Все правильно.

— А как ты узнал, где я?

— Так я утром сегодня пришел в офис, проверить, как у вас дела, а там Новиков благим матом орет: «Джамбула забрали! В наручниках увели!» Ну, я порасспросил, что да как, и понял, что это личная охрана Альберта на тебя наехала. Значит, думаю, в Озерки увезли. И точно!

— Да, вот так глупо получилось. Я уж и не надеялся, что ты меня найдешь.

— Догадался, слава Богу. Приезжаю сюда, как будто проверить, все ли в порядке, а ребята и рассказывают интересную историю о том самом богатом красавце, что в казино джекпот взял. Ну, я отослал их с заданием и сказал, что пойду проверю, как пленник. Но я должен вернуться и поднять тревогу, что ты пропал. Так что у нас мало времени.

— Спасибо, тебе, Ромыч. — Егору было немного стыдно, что он подозревал старого друга.

— Рано благодарить, — махнул Роман. — Слушай внимательно. Выйдешь за ворота и сразу повернешь направо, пройдешь вдоль забора до конца, там у дороги по правой стороне, приблизительно в ста метрах от дома, в кустах спрятан мотоцикл.

— Понял, а как же ты? Они же поймут, что это ты помог мне бежать.

— Ничего они не поймут. Я скажу, что твоя любимая Софья тебя выпустила, — засмеялся Старков.

— Ты что? Не надо! — запротестовал Егор, как бы там ни было, но он не хотел, чтобы Альберт снова на нее набросился.

— Ты чего? — удивился Роман. — Она же предала тебя! А может, даже использовала. Что ты о ней знаешь?

— Пожалуйста, Ромыч, не вмешивай ее, — настаивал Егор.

— Ну ладно, как хочешь, — пожал тот плечами, — скажу просто, что дверь была открыта. А за меня не волнуйся, на меня никто не подумает, Альберт мне доверяет. Только домой не вздумай ехать, тебя там сразу найдут. К Мишке тоже не надо.

— К Мишке я и сам не поеду. Надеюсь, он уже надежно спрятался.

— Я тоже надеюсь, потому что влипли вы, ребята, по полной.

Егор виновато посмотрел на друга:

— Мы просто пытались выпутаться из этой истории, но не получилось.

— Вот, держи, — Старков протянул Егору связку ключей.

— От чего они? — Тот взял в руки брелок и спрятал в карман.

— Один ключ от мотоцикла, второй от моей квартиры. Там тебя точно искать не будут. Отсидишься, сколько нужно, а потом посмотрим.

— Да, натворили мы дел, — махнул головой Егор, — как теперь выкрутиться, не знаю.

Старков хлопнул друга по плечу:

— Ничего, все образуется, я помогу. Документы тебе выправим и Мишке тоже, и уедете куда-нибудь подальше.

Егор вздохнул: что это за жизнь в бегах?

— Нет, Рома, спасибо, конечно, но мы с Мишкой пойдем до конца. Мы ведь ни в чем не виноваты.

— Ага, снова полезете в логово к Лукашевичу? — с сарказмом сказал Роман.

— Другие способы найдем. Что ж нам, всю жизнь теперь прятаться? Мы же не брали деньги. Но мы найдем того гада, и тогда…

— Ладно, потом разберемся, — перебил Ромка. — А сейчас поезжай ко мне домой. Запоминай адрес.

Старков назвал адрес, потом вывел Егора из подвала и открыл ворота гаража.

— Ну все, беги. Минут через десять я подниму тревогу, потом к тебе приеду, и там поговорим, что дальше делать.

Джамбул тут же выскочил за ворота и, прижимаясь ближе к забору, пошел к мотоциклу. Ночь была на редкость темной, освещение уличных фонарей было неярким. Но Егор на всякий случай пригнулся, чтобы не попасть под прицелы камер, которые наверняка были развешаны по всему периметру, и уже через пять минут скрылся в кустах, где был припрятан мотоцикл.

Егор провел мотоцикл в руках метров триста, потом наконец решился завести его. Ему очень хотелось поехать к Жене с Мишкой, убедиться, что с ними все в порядке, но он боялся. Он не мог так их подставить, вдруг за ним кто-то следит. Позвонить бы, но телефон у него отобрали еще в офисе.

На душе было очень неспокойно, Джамбул нутром чуял, что-то не так. Может, надо было послушать Софью и остаться? Нет, ерунда это все. Просто ему очень хотелось, чтобы все, что она говорила, было правдой. Душа болела от ее предательства и еще больше от того, что друг, о котором он горевал столько лет, оказался мерзавцем.