Странно, но я буду скучать по этому месту. Единственное лето, которое насыщенно впечатлениями.

Кому я вру?!

Не по месту — по человеку. По Гордею…

Наши матери дружат, только не думаю, что из-за этого мы начнем, друг к другу в гости ходить. Я вообще планирую держаться от него подальше. Рядом с ним начинает сильно крыть и мне такой расклад не нравится.

Последние дни проходят ровно и без происшествий. Я просто не нарываюсь ни что. Как робот выполняю, что говорят, а вечерами тусим под гитару с ребятами в беседке, пока нас Гордей по койкам не разгонит. Смотрит каждый раз тяжело, до мурашек на затылке. Устроил очередной нагоняй, что кто-то курил.

— Это не я! — отпираюсь, когда ловит за локоть.

Терпеть не могу сигареты. Но отвечать больше некому, после слов «шухер, Гордей!» все растворились в воздухе.

— А я разве на тебя сказал?

— Но подумали!

Шумно выдыхает, сжимая пальцами моё предплечье.

— Полегче можно?! — выворачиваюсь ударить его локтём, но он ловко уходит от удара в сторону.

Из бойцовых?

— Чем занимались?

— Боксом…

— Ясно. Достали мы вас? — читаю его уставший вид.

— Есть немного.

— Завтра уедем и отдохнёте.

— Иди спать, Макс…

Я и правда уехала из лагеря с лёгкой душой, только бросив печальный взгляд на него…

После возвращения домой остаток месяца провела в городе, а в августе собрав чемодан, в гордом одиночестве улетела к бабушке в Сочи.

Вот она свобода совершеннолетия — лети куда хочешь.

Бабуля живёт в получасе ходьбы от моря, и я провожу на нём время по максимуму. Нужно насладиться и впитать эту атмосферу в себя на год вперёд.

— Ты поосторожнее на солнце, — предупреждает ба. — Кремом пользуйся. Шоколадная уже вся. Мать твоя меня убьёт, когда увидит твой загар.

— Хорошо-хорошо, — машу ей рукой, отправляясь опять на побережье.

В этих местах купаются редко, дно усеяно большими валунами, а вот загорать в самый раз.

Раскинула покрывало, натёрлась кремом и улеглась, подставив пятую точку солнцу.

На солнышке начинает клонить ко сну.

— Какие аппетитные булочки жарятся, — раздаёт голос над головой.

Задремала всё-таки.

Как можно было не услышать, что кто-то подходит?!

Приподнимаюсь на локтях и опускаю очки, дабы разглядеть того, кто скоро будет плеваться кровавыми слюнями.

— Тело своё убери, ультрафиолет загораживаешь, — отвечаю хаму.

Быдло присаживается на корточки рядом.

Ничего особенного, даже глазу зацепиться не за что. Обычное круглое лицо, курносый, короткие выцветшие на солнце волосы. И одет, как гопник: майка, шорты, сланцы.

— Извините мадам, если помешал вам принимать солнечные ванны, — издевается придурок.

— Мадмуазель. И да, мешаешь. Свали отсюда! — снова растягиваюсь на покрывале.

— А повежливее? — борзеет.

— Это я ещё вежливо. Не я первая начала пускать слюни на чужие интимные части тела, — парирую.

— Дерзкая?

— Не то слово! И резкая…

Слов он видимо не понимает — решил полапать, тронул за бедро. И получил… Как и предупреждала — резко, с одного удара в нос. Потекла кровь.

— Ты ёбнутая?! — разнылся хам, вытирая сопли.

— Нехрен было руки распускать! — поднялась, собрала вещи и отправилась домой.

Такое хорошее настроение испортил, дебил!

Помогать я ему не намерена, кругом водички много, умоется.

Вечером на меня накинулась с упрёками бабушка. Хамло оказался внуком какой-то её подруги или соседки. Пришёл домой, поныл о том, что ему вломила девушка. Недолго думая вышли на меня, бабуля знает о моих "приключениях" дома, сложили один плюс один.

— Ба, он первый полез! Мне нужно было сидеть и смиренно терпеть пока он меня лапал?

— Нос-то, зачем ломать?

— Я вроде не сильно…

— Что же ты за девушка такая?! Хуже пацана, — причитала бабуля, вскидывая руки.

— За что боролись, на то и напоролись, — пробубнила в ответ.

Бабушка, как и отец, мальчика хотела.

— Завтра пойдёшь и извинишься перед бедным мальчиком, — погрозила мне.

— Ага, счас! Бегу — волосы назад!

— У тебя так никогда парня не будет и замуж никто не возьмёт!

— А я не сильно и стремлюсь, — хлопнула дверью.

Можно подумать в замужестве счастье.

Что за моветон?