— Как тебе новая игрушка? — тихо спрашиваю.

— Понгхавилась.

Вероника не выговаривает русскую «р». Она произносит ее на французский лад. Надо найти дочери хорошего логопеда.

— А дядя Леша?

Я жду, что Ника скажет, что он тоже ей понравился, но вместо этого дочь лишь жмёт плечами.

— Что это значит? — не понимаю.

— Ну он же не папа.

Замираю, судорожно соображая, что говорить дальше.

— У вас с ним любовь? — спрашивает в лоб.

К такому вопросу от Вероники я готова не была. Открываю рот, чтобы что-то ответить, но не нахожусь. Захлопываю и молчу. Вероника пытливо на меня смотрит.

— Да, — наконец, изрекаю после очень долгой паузу. Обманывать ребенка смысла нет, раз он сам это спрашивает.

Глаза дочери вмиг становятся грустными.

— А как же папа? — тихо спрашивает. — Ты его больше не любишь?

В ужасе молчу. Что ответить ребенку? Прежде она не задавала таких вопросов. Папа улетел на Луну и не вернулся — вот и вся сказка, которую я говорила дочери.

— Он нас бгхосил, да? Папа нас не любит?

— Он улетел на Луну, — повторяю.

— Я сказала в садике, что мой папа на Луне. Надо мной все посмеялись.

— Почему?

— Сказали, что на Луну нельзя полететь. Это пгхавда?

Вероника ожидает от меня какого-то ответа. А я не могу вымолвить ни слова. В груди разрастается ноющая боль, горло словно кошки дерут.

Не знаю, сколько проходит секунд или минут. Не дождавшись от меня пояснений, дочка опускает веки. Я продолжаю сидеть у ее кроватки, чувствуя себя самой ужасной матерью на свете. Уже который раз я задаю себе вопрос: права ли я, намеренно лишая Веронику отца?

Но мысль о том, что Стас будет здесь постоянно, что придется с ним общаться вне работы — для меня смерти подобна. Перед глазами вновь и вновь встает картина его измены, а в ушах звенят его стоны с той девушкой в номере отеля.

Чувство предательства обжигает меня кислотой. Пять лет прошло, а как будто все вчера случилось. И больно так же, как тогда. Ни на грамм боль от измены Стаса не уменьшилась. Падаю лбом на кроватку Вероники и тихо скулю.

У нас могла бы быть семья. Может, и второй ребенок уже бы был. Но Стас все разрушил, все уничтожил.

Как он мог? За что он так со мной? Что во мне было не так?

Моя истерика набирает обороты. Чтобы не разбудить дочь, выхожу из ее комнаты, но тут же натыкаюсь на маму.

— Не спрашивай, — отвечаю на ее вопрос быстрее, чем она успевает его задать.

Ухожу к себе и реву в подушку полночи.

На работе только и разговоров о предстоящем корпоративе в честь двадцатилетия компании. На празднование приглашают не всех сотрудников. Понять можно: численность работников компании превышает две тысячи человек. Организовать корпоратив на такое количество людей, наверное, почти невозможно.

Мне пришло приглашение. Зря. Лучше бы позвали кого-нибудь другого, кому это действительно нужно. Я не из тех людей, которые ходят на корпоративы или выпивают по пятницам с коллегами. Во Франции за пять лет я не сходила ни на один тимбилдинг.

— Полина, в чем ты пойдёшь на корпоратив? — спрашивает Лиза. — Было написано, что дресс-код — «коктейль».

Я, она, Коля и Стас приехали на встречу в министерство энергетики. От нервов у меня сбивается дыхание. Во-первых, я впервые в стенах федерального министерства. Во-вторых, мне некомфортно в присутствии Стаса. Он прислал по адресу родителей еще один букет. Записки не было, но я все равно догадалась, что цветы от Войцеховского. Только он знает, что я люблю ярко-красные пионы.

Я не понимаю, зачем он это делает. Это такой прикол или что? Ну ладно те розы были взамен выброшенного букета от Леши, а новые цветы для чего? Очень хотелось принести их на работу и вышвырнуть в то самое ведро у секретутки, чтобы он увидел. Но я сдержалась.

— Я не пойду, — отвечаю Лизе.

— Не пойдёшь на двадцатилетие компании? — изумляется, округлив глаза. — Это же будет супер-мега-шоу! И приглашения прислали только ключевым сотрудникам!

— Я не хожу на корпоративы, — безразлично пожимаю плечами.

— Почему?

— Потому что мы слишком много времени проводим друг с другом и слишком мало со своими родными.

Возможно, мои слова прозвучали обидно для коллег, но я правда так считаю. Чем торчать целый вечер в присутствии чужих людей с работы, я лучше побуду со своей дочкой.

— Ты же не замужем, — продолжает Лиза.

— Если я не замужем, это не значит, что у меня нет семьи.

— Жалко, что ты не пойдёшь.

— Нельзя не идти, — вдруг встревает Стас.

От неожиданности меня аж током прошибает. На протяжении нашего с Лизой диалога он усердно что-то печатал на телефоне. Я думала, он нас даже не слышит.