— Иди в жопу со своим Оксилом! — закричала беременная женщина.

Запах пропал. Послышались удаляющиеся шаги. Кас проглотил слюну и посмотрел на свой вибрирующий браслет. Я посмотрел на свой:

Она послала Оксила в жопу. Лица адептов треснули от злости, из ушей чуть не пошла кровь. Они окружили женщину. Кто-то попытался помочь, но адепт оттолкнул смельчака и замкнул круг.

— Моли о прощении, грешница.

С этими словами самый здоровый из всех адептов с идеально прямым шрамом от переносицы до макушки достал из сумки железную перчатку. Надел на руку и со всего размаху ударил женщину по лицу обратной стороной ладони. Она распласталась на земле, проливая кровь на песок.

Что-то тяжёлое упало у меня в животе. Будто я проглотил пушечное ядро. Надломленный конец доски хрустел в руке. Кас наложил удушающий захват мне на шею и скосился на вибрирующий браслет:

Нужно было успокоиться. Но зрелище разжигало во мне пламя. Молодая, нежная кожа лица покрылась сеткой порезов, из которых сочилась кровь. Перчатка для наказания с внутренней стороны была покрыта десятками шипов.

— Сука…

Девушка перекатилась на спину, схватилась за живот. Здоровяк со шрамом приказал её поднять. Пара киборгов рывком поставили её на колени.

— Милое дитя, — раздался спокойный, но безжизненный голос главного последователя Оксила. — Всевышний тебя простит. Стоит лишь попросить.

Её держали за руки. Правая половина лица напоминала дырки в мясорубке, сквозь которые сочилась кровь. Она смотрела на них выпученными от непонимания глазами и пыталась объяснить. Но увидев, как здоровяк снова надевает перчатку, она сломалась. Всё её бунтарство и гнев исправились. Женщина стала умолять, просить и каяться, проливая слёзы и кровь на песок.

— Умница, — адепт погладил её железной перчаткой по запутавшимся волосам. — Оксил любит тебя. Преподобный любит тебя. Мы любим тебя.

Лицо этого ублюдка врезалось мне в память, будто его отлили в бронзе прямо у меня в мозгу. Браслет вибрировал всё сильнее, сердце стучало, касаясь рёбер.

Неприспособленный для жизни мир. Но страшнее всего — люди.

— Клянусь, я убью этого борова…

— Т-с-с-с!

Адепты ушли, оставив окровавленную девушку на песке с отпечатками «благодарности» Оксила на лице. Шрамы останутся на всю жизнь. Главный адепт приказал никому не трогать женщину полчаса.

— Она должна побыть с Оксилом наедине.

Затаившиеся по углам двора люди, проводили адептов взглядами и замерли, не произнося ни слова. Девушка снова упала на землю. Одной рукой она держалась за живот, второй — за окровавленное лицо. Она всхлипывала и стонала от боли. Её грудь вздымалась слишком быстро, а браслет вибрировал и светился.

— Сиди!

— Отвали, на хер, Кас!

Увидев мой оскал и звериный взгляд, Кас сдался и отпустил.

Я подбежал, когда девушка была уже почти без сознания. Она расходовала кислород в пятикратном превышении от нормы. Это была истерика, шок, паника. Сердце билось всё быстрее. Она тряслась и не могла успокоиться. Браслет отсчитывал минуты почти со скоростью секунд, приближаясь к полному нулю.

Я взял её за руку, заставил посмотреть мне в глаза и сказал, что всё будет хорошо. Достал последний крупный кусок камня из своего браслета, отломил две трети и отдал ей. Примерно половину она сожгла также быстро. Но затем успокоилась. Я посадил её на лавку и хотел было поговорить, но Кас подгонял.

И он был прав. Теперь и у меня совсем не оставалось времени.

Мы ушли.

Через несколько минут я увидел уже знакомый контейнер выдачи. Кас подтолкнул меня вперёд, а сам, развернулся и затерялся в тенях.

На счастье, братец Сафира и его дружки не крутились возле выдачи. День был сегодня слишком жарким. И пока Оно висело высоко в небе, под его лучами плавилось всё. Даже бесконечная энергия мелких бессовестных засранцев Перевального.

Охранник Йохана сидел на привычном месте в тени козырька. В шляпе, с очками на глазах. Он даже не пошевелился, когда я прошёл мимо. Похоже, спал.

Прошёл через приёмное помещение, толкнул дверь и оказался в прохладном кабинете Йохана в компании самых разных кислородных кристаллов.