Дух недовольно скривился:

— А чего любезничать с простолюдинами, да ещё такими нечестивцами!

— То есть, я права и вы граф Форвейн? Один из владельцев замка Форфейпак?

Призрак вдруг переместился вплотную ко мне. Оперся рукой над моей головой о стену и замер, ожидая реакции. Визжать принципиально не стану, хоть и страшно.

— И чего не орешь? Учти, хлопнешься в обморок, так и останешься здесь лежать до утра.

— Господин призрак, или граф Форвейн, мы же с вами воспитанные люди. Может, поговорим спокойно? Без оскорблений и вот этих ваших штучек.

Призрак отступил, с любопытством разглядывая меня:

— Что, совсем не боишься? Но предупреждаю сразу. Ты не в моём вкусе, даже не старайся. Я пышечек люблю.

— Я поняла, граф Форвейн. Так могу я задать вам несколько вопросов, раз уж вы удостоили меня своим вниманием? — призрак приосанился. Окинул меня заинтересованным взглядом. Снова приблизился.

— А ты ничего, симпатичная, хоть и шальная. Ну, что там у тебя? Спрашивай.

Я всё-таки отступила вдоль стены на пару шагов. На всякий случай.

— Граф Форвейн, вот вы рассказывали про благочестивую Ларинель и её безутешного супруга. А почему в склепе, где похоронена Ларинель, нет его могилы?

Дух скорчил гримасу, что в свете магического шара выглядело особо зловеще.

— Потому что он недостоин лежать рядом с прахом благочестивой Ларинель! — и сказано это было с такой горечью, что у меня даже мурашки на руках выступили.

— А почему недостоин? Что он сделал?

Призрак метнулся по коридору, растворился в темноте. И неожиданно появился у меня из-за спины.

— Он предал память благочестивой Ларинель. И нет ему прощения.

— А где тогда он похоронен? Где его могила?

Призрак посмотрел на меня как на недоразумение:

— Нет у него могилы!

— А как так получилось? Из-за чего он погиб?

Дух графа завис передо мной в молчании. Склоненная голова, безвольно опущенные руки.

— Он стал жертвой собственной самонадеянности и глупости. И поделом нечестивцу! — и с этими словами призрак исчез в стене. Что-то подсказывало мне, что разговор окончен.

— Спасибо, граф! — возможно призрак не услышит, но лучше быть вежливой.

Разговор состоялся, но понятнее не стало. Где похоронен последний граф Форвейн, отчего он умер? И почему бы призраку не объяснить все по-человечески? К чему эта иносказательность и патетика?

Ядвига не стала дожидаться меня. Видимо она не верила, что я смогу разговорить призрак. Ну и ладно, завтра обсудим, тем более что и обсуждать-то почти нечего. Я стала укладываться спать, мысленно составляя план на завтра. Помимо судьбы последнего графа Форвейн, нужно ещё узнать о тех защитных рунах, которыми расписаны тюремные помещения. Надо как-то узнать, когда именно их нанесли и от чего защищались. Ох, чует моё сердце, придётся всё-таки копаться в пыльных рукописях и реестрах.

Завывающий ветер за окном подействовал лучше колыбельной. Глаза словно сами закрылись, и я провалилась в сон. Сновидения у меня случались редко. И если уж снилось что-то, то такая ерунда, которая утром сразу же вылетала из головы.

Когда я увидела в рассеивающейся дымке лицо господина без памяти, то удивилась не сну, а тому, что осознаю, что я сплю, и что всё это мне снится. Разве так бывает? За спиной мужчины был виден край гобелена, за которым я сегодня обнаружила руны. А господин без памяти, так же как и в обед, улыбнулся и произнёс:

— Прошу простить меня, госпожа Клорр, за это вторжение. Но у меня нет другого способа поблагодарить вас.

Это было настолько невероятным, что даже во сне я лишилась дара речи. Лицо господина без памяти было так близко, что я могла рассмотреть его в мельчайших подробностях. И небольшую горбинку на носу, и шрам на подбородке, который ничуть не портил облик мужчины, а придавал ему некоторую загадочность. Тёмные волосы тяжелыми прядями спадали на лоб. Но сильнее всего приковывали внимание его глаза. Пронзительно синего цвета. Я никогда не видела такого насыщенного оттенка. Я смотрела в глаза господина без памяти и вдруг отчетливо поняла, что означает выражение утонуть в омуте глаз. Кажется именно это со мной и происходит. Чтобы избавиться от наваждения, которое не только завораживало, но и пугало, я перевела взгляд на уголок гобелена, за спиной мужчины.

— Госпожа Клорр, вы молчите, потому что сердитесь на моё вторжение?

Ах да, я должна что-то ответить. Но разве во сне можно разговаривать? Я шевельнула губами, ожидая, что сейчас проснусь от звука собственного голоса, и этот странный сон оборвется.

— За что вы благодарите меня, господин… простите, я не знаю вашего имени?

Мой взгляд непроизвольно переместился на его губы, ожидая ответа.

— Паул. Моё имя Паул, госпожа Клорр. А благодарю я вас за то, что именно вы помогли мне, когда со мной дважды случилась… неприятность. Надзиратели рассказали, что именно вы были рядом со мной.