— Какую реалистичную картину ты нарисовал, — неожиданно отвлеклась и развеселилась Вика. — Наволочку поменял? Тебя отпустило уже? — уже совсем другим тоном спросила она, внимательно вглядываясь в него.

— Отпустило, — легко ответил Камаль. — Я просто решил, что мне наплевать. Если самого важного для меня человека моя работа устраивает, на остальных мне наплевать. А вот теперь скажи мне, — он собрался с духом и продолжил, — почему ты придумываешь себе проблемы? Я люблю тебя, я давно это понял, почти в самом начале, только говорить об этом боюсь. Я тебя точно не стою. И наследственность очень нехорошая. То, что я помню из детства — мне кажется, что мой отец бил мою мать… — тихо закончил он.

— И тебя тоже? — потрясенно спросила Вика.

— Нет, меня — нет, — ответил Камаль, но Вике почему-то показалось, что он врет.

— Я никогда, никогда не поднимал и не подниму руку на женщину, никогда не буду заставлять что-то делать, — кажется, он разговаривал сам с собой. — Но иногда мне кажется, что я сам за собой чего-то не замечаю и становлюсь, как он.

— Я за тобой прослежу, — успокаивающе сказала Вика, обнимая его.

Виктория

Так вот они какие, твои тараканы… Я, честно говоря, вначале думала, что ты маменькин сынок, но в самом хорошем понимании этого слова — жил с мамой, заботился — ты о ней, она о тебе; а потом что-то случилось, и у тебя начались неприятности. А оно вон как… Значит, мамы нет давно — я ведь твое личное дело как-то смотрела, теперь вспоминаю, что родственники там вообще не указаны. Наверное, с отцом ты вообще не общаешься, раз воспоминания такие.

Не скажу, что после этого рассказа я тебя читаю, как раскрытую книгу — ты очень закрытый человек. Но я знаю, что дети из неблагополучных семей либо повторяют судьбу родителей, обычно сын — отца, дочь — матери; или пускаются во все тяжкие — чтобы получить недоданную им любовь, или доказать, что не «все мужики или женщины — сво…», или, наоборот, что все они одинаковы. Либо, если есть какая-то твердость в характере, повзрослевший ребенок будет доказывать всем окружающим и себе, что он не такой, и жить будет так, как считает правильным. Ну, вот Камаль такой принципиальный. Эту принципиальность, немного не от мира сего, невозможно не заметить. Я ему, кажется, комплексов добавила в отношениях с женщинами, но, хотя это и эгоистично, он мой, вот такой, как есть. Уже не отпущу. Будем вместе разбираться и с его, и с моими тараканами.

Камаль встал раньше Вики и вышел привести себя в порядок, но все-таки успел вернуться и поймать момент, когда она тоже проснулась.

— Доброе утро… день, — улыбнулся он, глядя на нее.

— Я так долго спала? — удивилась Виктория.

— Сколько надо, столько и спала, — отмахнулся Камаль. — Как ты? Все хорошо? — он попытался ограничить поток своих вопросов.

— Конечно, все хорошо, — Вика обвила его руками за шею и притянула к себе встревоженное лицо. — Хорошо. И я ни о чем не жалею. Ложись ко мне еще на минуту, — попросила она его.

Камаль молча лег рядом и обнял ее. Ночные и утренние страхи осторожно улетучивались из его головы. Не злится… не жалеет… сейчас, наутро, подумала и ни о чем не жалеет. А он очень надеется, что однажды сделает так, что ей понравится. Пусть для этого придется надеть всю кожаную сбрую — пусть; если надо, он сам даст ей в руки плеть, ремень или что там еще есть — стек? Все, что угодно. Одну очень дорогую для него женщину он уже потерял, но эту он не покинет ни за что. Разве что она сама выбросит его из своей жизни.

— У нас дело еще незаконченное есть, — говорит Вика через некоторое время, — месть. Не зря же Валентина с нами контактами нужных людей поделилась.

— «Организация праздников» — это же коммерческое предприятие, да? — уточнил Камаль. — И сколько стоит там «организовать праздник»?

— Не смей подсчитывать долги! — раздельно и твердо ответила Вика. — Я захотела сама. Не припоминаю, чтобы ты о чем-то меня просил.

— Тогда я прошу, Вика, не надо со мной ходить, — ответил Камаль. — Мало ли что… пусть они о тебе не знают.

А ему вроде даже и мстить не хотелось. Он такой счастливый, что уже наплевать на тех уродов. Но, пожалуй, нельзя оставлять такие вещи безнаказанными. Сейчас у него есть возможность, и есть одна идея… может, не такая страшная, но очень она ему понравилась.

Вике наверняка тоже понравилось бы придумывать и обговаривать с исполнителями детали «праздника», но нельзя так рисковать. В случае чего — это целиком его инициатива, Вика не имеет к этому ни малейшего отношения.

И вот он на месте. Здание — как муравейник, несколько этажей; похоже, переделано из какого-то института. Камаль звонит по указанному на визитке телефону, его пропускают на проходной и показывают нужное направление.

— Я хочу разыграть друга…

Камаль сидел напротив женщины такого административного вида, что ему никогда в голову бы не пришло предположение о месте ее работы, и остро чувствовал отсутствие Виктории. Когда он успел привыкнуть к ее молчаливой поддержке? Вот не зря говорят, что в секунду просто привыкают к хорошему. Теперь ему страшно представить себя в одиночестве, без единого близкого человека рядом.