– Я мог бы поспать, – голос детектива звучал глухо.

– И чьи это проблемы, мои? – надменно уточнил бодренький коллега. – Уж точно не мои.

– Фелз! – Пустая кружка треснула в руках Боула, когда тот попытался сдержать рвущуюся наружу ярость. – Ты сразу это понял, что следы старые и что ритуальный стол обчистили до прихода строителей, так?

– Так. – Миловидный криминалист тоже допил кофе и сейчас делал вид, будто рассматривает свои ногти. – Ой, а точно ведь, у меня ещё столько анализов на сегодня. Интересно бы узнать, из-за чего умер тот старик, ведь внешних причин мы не нашли.

Криминалист собрался было уйти, но детектив его остановил, негодуя.

– Ты сегодня же пришлёшь мне результаты осмотра места преступления, иначе…

– Иначе? – с интересом переспросил наглый блондинчик, сверкнув острым взглядом.

Боул одёрнул себя и намёку внял, тоже улыбнулся и миролюбиво добавил:

– Иначе я приду завтра ночью в твою лабораторию и исключительно случайно поменяю этикетки на всех твоих скляночках, баночках, мензурочках с анализами и реагентиками.

Фелз побагровел и обернулся к свидетелю, ища поддержки:

– Ты это слышал? Он угрожал помешать следствию!

– Я? – удивился Лоуби, который сейчас усиленно делал вид, будто протирает стойку тряпкой. – Нет, я не слышал, а о чём?

– Ах вы! – вознегодовал криминалист. – Ну всё, я на тебя донесу, в этот раз точно!

Сказав такое, смазливый работник полицейского участка выскочил из обшарпанной забегаловки, забыв расплатиться.

– Значит, запишем ему в долг с процентами, – довольно промурлыкал себе под нос Лоуби, черкая в маленькой книжечке карандашом, а другу тем временем добавил: – Ты, случаем, не перегнул с угрозой-то? Как думаешь без его помощи разруливать это дело? Где ж ты найдешь ещё одного чокнутого профессора?

– Вообще-то до ареста он был всего лишь доцентом.

– Да какая разница, – повар оборвал друга. – Он был твоим помощником, как ни крути.

– Ага, помощником, – проворчал детектив. – Крыса он, всё самое важное вечно умалчивает и сидит у себя в коморке, потешается над моими потугами. А иной раз выворачивал улики так, чтобы пустить меня по ложному следу. И ведь знал, гад, что доказать его вину не смогу. У нас на все участки Фено трое криминалистов, и они друг за друга горой. Поэтому я и не стал созывать дисциплинарку за тот случай. Всё равно ничего бы не доказал. Надеялся, что он перебесится и оценит мой жест доброй воли. Но, как видишь…

– Тогда, значит, тебе нужен независимый эксперт, доцент или как его там?

– Профессор… – Боул хмыкнул. Но уже через секунду подскочил на месте, точно борзая, взявшая след. – А это идея! Ты гений, старина Ло!

– А ты шило в заднице, старина Джери, – друг вернул комплемент, глядя сквозь мутное стекло витрины в спину детектива по имени Фиджеральд Боул, уверенно перебегающего дорогу.

– И ещё один должничок, – повар выудил из кармана фартука книжечку, дописал туда циферку с пометкой. – Ему, так уж и быть, по дружбе, без процентов. – Он посмотрел на дорогу, туда, где проезжали чихающие мобили и бродили сонные прохожие.

Скукота.

Лоуби тотчас погрустнел, разговаривая сам с собой:

– А пойду-ка покемарю над плитой, пока клиенты не вернулись. Жаль, эти двое ещё не скоро ко мне заявятся, а зря…

Он любовно погладил карман, в котором покоилась маленькая долговая книжечка с зеленой мягонькой обложкой. Без всякого преувеличения нужно сказать, что любимыми хобби под номером три у знаменитого повара с полицейской улицы были и всё ещё оставались – различные единоборства, мастерство которых ему иногда приходилось демонстрировать непослушным клиентам, а иной раз неудачникам-хулиганам. Многих из тех Лоу взял на карандаш исключительно в воспитательных целях.

«Я – есть город. Город – есть я» – гласила табличка на фенострате, или, иными словами, здании градоправителя, которым на данный момент являлся один из профессоров Фенского университета прикладной алхимии (ФУПА).

Внушительное четырёхэтажное здание в семь фронтонов со множеством куполов, контрфорсов, колон и арок, соединенных в длинные аркады, сейчас представляло из себя учебное заведение, вместилище несчётного количества источников знаний – живых и неживых, в том числе нечто среднее между тем и другим.

Гримуары – одухотворённые книги, наделённые частью души создателя, могли разговаривать и имели некоторую разумность. Об этом сейчас вёл свою лекцию профессор и ректор ФУПА, Эдвин Грует Плёссинг, гениальный алхимик и новый временный градоправитель Фено в одном лице.

– Всего в истории Аттийской империи на настоящий момент насчитывается около семи оригиналов гримуаров выдающихся личностей древности: Авиценна, Альберт, Фламель, Гален, Парацельс и, наконец, основатель нашего города, Филипп Даош Фено, создатель гримуара лиходеев, – сказав это, профессор вздохнул, поправляя квадратную ректорскую шапку с золотистой веревочной кисточкой, съехавшую к середине занятия набок. А монокль на цепочке предательски сполз по щеке и, будто так и надо, упал прямо в нагрудный карман белого халата, надетого поверх классического костюма.