Захар

— Шолохов!

Подскакиваю, как от удара. Приехали. Меня все же отрубило в дороге под монотонный пейзаж и гул голосов.

— Разгружаемся, заселяемся. Через двадцать минут построение! — голосит наш майор.

Тряхнув головой, тащу сумку в казарму мимо санчасти и офицерского блока. Этот полигон мы делим с военным училищем. Они тут уже были. Как раз выехали пару дней назад. Все вылизано, убираться не придется.

Занимаю свою нижнюю койку у стены в самом конце длинного блока. Оглядываюсь на унылое окружение. Я еще в армии на него насмотрелся. Двухъярусные кровати, выровненные по линейке, тумбочка на двоих, комплекты постельного белья, одеяла и, собственно, все. Сортир, душевые, умывальники в другом корпусе. Отдельно столовая, а все остальное занимают тренировочные комплексы, спортзал, стрельбище. За забором лес. Там мы обычно бегаем кросс в полной выкладке по рельефам местности: дороги никакой, ямы, холмы, камни, коряги и корни старых деревьев. Зато воздух такой, после города голова слегка начинает кружиться от перенасыщения кислородом.

Меня еще на нервах и после бессонной ночи кроет основательно.

— Шолохов, на выход, — голосит дежурный.

Их на сегодня распределили еще в автобусе. Хорошо, что я в этот «счастливый» список не попал.

— Чего там? — тихо спрашиваю у однокурсника.

— Майор вызывает, — так же тихо отвечает он.

Дохожу до офицерского корпуса. Стучу, разрешают войти.

— Товарищ майор, курсант Шолохов…

— Отставить, Захар. Зайди, сядь. Разговор есть.

Я даже догадываюсь, какой. Вид у нашего начальства уж больно сосредоточенный.

— Ты же, наверное, знаешь, что твой отец к нам с делегацией приедет?

Ну, собственно, я оказался прав.

— Скрывать нам нечего, у нас по всем фронтам порядок, но сам понимаешь, всегда лучше перестраховаться. Можешь помочь своему начальству?

— Да чем я вам помогу, товарищ майор? — пожимаю плечами.

Они если чего захотят найти, найдут как ни вылизывай.

— Ну может слышал чего или отец говорил. На что еще нам обратить внимание? Порядок, подготовка бойцов, обеспечение, питание в полевых условиях, — перечисляет.

Вспоминаю наш недавний разговор с отцом.

— На боевую подготовку будущих оперативных сотрудников. Но я не уверен, товарищ майор. Про стрельбы говорили немного.

Мне не жалко ему помочь. Нормальный он у нас мужик. Казнит только по делу.

— Понял тебя. Спасибо. Кофе хочешь? — кивает на старенькую кофеварку.

— Нет, спасибо. Я дома выпил. Хватит мне кофеина. Товарищ майор, а можно обнаглеть? — улыбаюсь.

— Проси, — ржет он.

— Мне бы позвонить вечером. Сестру перед моим отъездом на скорой увезли. Я просто узнаю, как она и что там с диагнозом. Пять минут.

— Хреново. Ты поэтому бледный такой? — чешет он подбородок.

— Не знаю, в зеркало не смотрел.

— Ладно. После отбоя придешь ко мне, дам телефон. Семья — это святое. Дежурному сам шепну, чтобы не трындел на каждом углу.

— Спасибо, товарищ майор.

— В санчасть зайди. Если медик даст добро, выходи на построение. Время.

— Есть!

Сваливаю в санчасть, сразу объясняю, что просто ни хрена не спал, все со мной нормально. Изучают, пишут, отпускают. Я сегодня вывезу день на мыслях о Стасе и природном упрямстве.

После построения разминка, кросс и обещанные стрельбы. Начальство сообщило, что в этот выезд будем работать именно над нашими навыками владения разными видами оружия. Будут моделироваться различные ситуации с захватом преступников, умением стрелять в движении, из укрытия и так далее. Кайф.

К вечеру все выжаты по самое «не хочу». Поужинали, расползлись по койкам. После интенсивных тренировок и свежего воздуха рубит на ходу. До отбоя еще целая вечность, часа два. Чтобы не отключиться, выходим с парнями в курилку.

— Ты же бросал вроде, — напоминает один из наших.

— Да как-то не срастается пока, — отвечаю, заполняя легкие густым горьким дымом.

Ноги гудят, от рук пахнет порохом и металлом. Мыло не помогает полностью сбить этот запах. Он оседает на языке и к концу выезда въедается в кожу, напоминая, что на самом деле работа нам предстоит совсем нескучная. Практика в этом году должна быть поинтереснее, надо только выбрать, где я буду ее проходить. После переезда еще занимался этим вопросом.

Ухожу подальше от парней. Докуриваю, прислонившись плечом к шершавому стволу высокого дерева. Мыслями я снова в прошлой ночи. Странно ощущать, что девочка, которая была мне сестренкой целых пятнадцать лет, перестала ею быть. Последний обрыв нашей «родственной пуповины» случился даже не в тачке, когда я обнаглел и кончил с ней, а именно ночью. Мое признание стало некой новой точкой отсчета для нас с ней. В красках представляю, как отец хватается за табельное, узнав об этом. С него станется. Пока лучше молчать. Надо самим свыкнуться с происходящим. Попробовать на вкус новые отношения и только после рушить привычный мир до конца.