Слишком быстро люди вокруг умирают. Останусь один, кто мне потом эту стрелу из плеча вытащит? Я сам не смогу. В моменте я на что-то подобное способен. К примеру, сломанные в драке пястные кости я сам себе вправлял. Но это сразу после перелома, пока еще в крови адреналин бурлил.

Думаю, если бы упустил несколько минут, все! Я бы сам ничего не смог сделать, пришлось бы просить помощи. Не знаю, смог бы что-то сделать со стрелой сразу после того, как ее «словил», но сейчас я до нее даже дотронуться не могу.

— Режь быстрее, пока погони нет, — повернулся я правым боком к десятнику. — Давай!

Воин еще секунду подумал, потом выхватил нож, срезал с ближайшего дерева кусок ветки и протянул мне:

— Сожмите в зубах.

Я немедленно последовал его совету, а десятник обрезал мне одежду вокруг входного и выходного отверстия раны и, взявшись за древко, начал срезать наконечник стрелы.

— Ууыы-ыы…, — не в состоянии сдержаться, я выл сквозь сжатые зубы, стараясь хотя бы делать это не очень громко.

Стыдоба. Я уже десятки раз видел, как местные переносили подобные моменты, как без анестезии обрабатывали и зашивали раны, как вправляли кости. Они переносили эти моменты очень мужественно.

И, по мне, такие люди заслуживают большого уважения, пускай они не умеют писать или читать, или не умеют пользоваться вилкой. Лично я в эту минуту, по сравнению с ними, выглядел позорно.

— Ааа!!! — десятник рывком вытащил избавленную от наконечника стрелу из моего плеча и я, выронив ветку изо рта, заорал.

— Враг! — наблюдающий за лесом боец указал рукой на заросли, где вдалеке показались мелькающие между стволов деревьев силуэты.

— Предки! Надо повязку наложить, — крикнул десятник, с досадой глядя на мою рану.

— Не надо! Бежим! — я повернулся в обратную сторону от набегавших преследователей и припустил по лесу.

Даже рана стала меньше болеть! Через несколько секунд меня нагнали оба моих соратника. Они также забросили за спину щиты и теперь бежали рядом, стараясь меня не обгонять.

В этом лесу подлеска и кустов было мало и бежать мешала только путающаяся в ногах трава. Я бежал и бежал, стараясь не думать ни о чем, кроме как о том, чтобы, не дайте Предки, не споткнуться. Не споткнуться и не сбить дыхание.

Но это-то я умел очень хорошо. Еще в «прошлой жизни» эту науку стали вбивать в меня еще на стадии «абитуры» при поступлении в военное училище. Бег, кроссы, марши. Все это вбивали на «абитуре», вбивали на КМБ*, вбивали каждый год моего обучения в общевойсковом училище.

* — курс молодого бойца.

Еще повезло, что бойцы, которые оказались волею случая рядом со мной, были отлично физически подготовлены. Они ничуть от меня не отставали, периодически оглядываясь на преследователей. Я, конечно, был ранен в отличие от них, но все равно молодцы.

Те, похоже, нас еще не увидели и шли либо по следам, либо загоном в ту сторону, куда мы от них убежали. Я уже стал надеяться, что мы оторвемся от врагов, когда сзади послышалось азартные крики, а потом и улюлюканье. Лица моих соратников помрачнели. Мы еще продержали такой же темп около получаса, когда сзади в мой щит ударили стрелы.

— Господин, уходите. Пусть благоволят вам Предки, — тяжело дышащие воины остановились, перевесили щиты со спины на руку и развернулись к приближающимся к нам преследователям.

Я приостановился, коротко поклонился этим Воинам, развернулся и рванул по лесу еще быстрее. Как мне оценить свой поступок? Может, мне надо было остаться с ними и принять смерть?

Или все-же лучше постараться выжить и потом отомстить за это нападение, за смерть этих мужественных воинов? Потом разберусь. Сейчас надо не упустить предоставленный мне шанс, раз уж я все-таки ушел.

Лес изменился. Деревья стали реже, а трава короче, перестав цепляться мне за ноги. Я, наконец, смог перейти на нормальный стайерский бег, ну, на том уровне, который смог освоить.

Бег стал стелящимся, когда ступни, в отличие от спринта, высоко над поверхностью не поднимаются, а как бы стелются над поверхностью. Дыхание перевел на «четыре шага»: четыре шага на вдохе через нос, четыре шага на выдохе через рот.

Четыре шага на вдохе… четыре на выдохе… четыре на вдохе… четыре на выдохе. Дыхание успокоилось и выровнялось, я вошел в ритм и быстро заскользил между деревьями. Хрен им теперь, а не Серёга Камышев! Никто здесь бегать так, как я, не умеет. Они настолько же хуже меня в беге, насколько я хуже их в верховой езде.