— Дасти.

— Он… он… хотел, чтобы мы были вместе так…так…так сильно, — продолжала она всхлипывать. — И он хотел… хотел… не дожил до этого. И все это… случилось из-за его смерти.

Господи.

Объятия Майка стали крепче, он продолжал шептать ей на ухо:

— Милая.

Она отпрянула, посмотрела на него сверху вниз, ее лицо покраснело, глаза были мокрыми, дорожки слез все еще тянулись по щекам.

— Я знаю, что странная! — воскликнула она. — Говорю о своем бра… бра… брате после секса, но он был бы счастлив, Майк. Он был бы счастлив. — Она высвободила руку из его объятий и провела ладонью по щеке, да так неуклюже, что он испугался, как бы она себя не поранила, но, к счастью, остановилась, сделала долгий прерывистый вдох и продолжила говорить: — Не о сексе, потому что он был немного консервативен, а счастлив за нас с тобой.

— Он хотел, чтобы мы были вместе? — спросил Майк, и она горячо кивнула. — Почему?

— Он читал мои дневники, Майк! — воскликнула она и снова прижалась к нему. — И он знал, что ты хороший парень.

Ее дневники определенно объясняли желание ее брата.

Она шмыгнула носом, Майк снова успокаивающе провел рукой по ее спине, давая ей немного времени, прежде чем пробормотал:

— Моя девочка, ты взваливаешь на себя слишком много, и у тебя не остается времени разбираться со своим дерьмом.

— Нет времени, — пробормотал Дасти, затем шмыгнула носом.

— Тебе нужно дать себе время погоревать о брате, Ангел, — посоветовал Майк.

— Когда? — ответила она вопросом. — У меня нет на это времени с моей стервозной сестрой, подающим надежды подростковым романом, скрывающимися темными, гнусными застройщиками и Рондой, ставящей в тупик науку, будучи первой пациенткой, которая ходит, разговаривает, готовит, покупает продукты, пребывая в коме.

Он не должен был, он точно знал, что не должен смеяться. Но его тело непроизвольно начало сотрясаться от смеха.

И некоторое время он смеялся, поэтому Дасти пробормотала:

— Это не смешно.

Он знал, что она начнет злиться, потому что в ее словах не было смеха, Майк подавил смех и прижал ее к себе, прежде чем мягко сказать:

— Нет, дорогая, то, что ты говоришь, действительно, не смешно. И все равно ты смешная, когда это говоришь.

Она молча сильнее прижалась к нему.

Через несколько мгновений прошептала:

— Я скучаю по нему, Майк. Раньше он звонил раз в неделю, иногда дважды. И я… ну, я просто скучаю по нему.

— Конечно, детка, — прошептал Майк в ответ, желая сказать что-то еще, какие-то волшебные слова. Но этого было не просто.

Она прерывисто вздохнула.

Майк крепко прижал ее к себе, Дасти крепко прижала его к себе в ответ.

Через некоторое время он опустил подбородок и тихо спросил ее на ухо:

— Ты хочешь, чтобы я вымыл тебя и уложил в постель?

Она не ответила, просто кивнула, прижавшись головой к его плечу.

Майк поднял ее на руки и понес в ванную. Она навалилась на него, пока он проводил полотенцем, смоченным теплой водой, между ее ног.

Это было еще кое-что, чего Майк никогда не делал ни с одной женщиной. С Дасти он делал это не каждый раз, даже не часто, но все же делал. И каждый раз, когда он это делал, видел в этом нечто слишком личное и интимное. Женщина, которую он обмывал, была той женщиной, способная позаботиться о себе сама, но, когда она была с ним, она доверилась его заботе. Это был для него подарок, но с этим действием, таким интимным, это было нечто большее, чем просто подарок. Это было сокровище, бесценное, и каждый раз оно заставляло его сердце биться сильнее.

Закончив, он отнес ее на кровать. Снял джинсы. Оставив на ней свою рубашку.

В ту минуту, когда он присоединился к ней в постели, притянув ее к себе, она глубоко зарылась в него.

В темноте, уставившись в потолок, опутанный Дасти, Майк спросил:

— Хочешь поговорить?

Она отрицательно покачала головой у него на груди.

— Думаю, пиво, текила, механический бык, наблюдение за альфа-крутым парнем в действии, горячий секс открыли мои врата слез, — ответила она, и Майк ухмыльнулся.

— Такое дерьмо случается.

В ее голосе звучала улыбка, когда она пробормотала:

— Ага.

— Хорошо, пусть будет в другой раз, — прошептал он, — в любое время.

Он полагал, что в конце концов она примет его предложение, но сейчас она просто вздохнула.

— Спи, Ангел, — мягко приказал он.

Она снова вздохнула.

Затем прошептала:

— Угу.

Он замолчал.

Она тоже молчала, потом спросила:

— Майк?

— Я здесь, милая.

— Люблю тебя, малыш.