Его глаза скользнули по записке, и он почувствовал, как его лицо смягчилось. Вероятно, она быстро настрочила эту записку, но все же чертовую вещь хотелось поставить в рамку. У нее был художественный и интересный почерк. Но именно обнимашки и поцелуйчики выглядели ошеломляюще. Крестики и О были нарисованы наискось с помощью множества закорючек, прикрепляя их к искусно нарисованной букве «-D».

Уставившись на записку, он вспомнил еще одну вещь, которая касалась только Дасти. В детстве она всегда была занята. Могла тусоваться перед телевизором только тогда, когда те, кого она любила, тоже тусовались перед телевизором. Но все остальное время энергии у нее было хоть отбавляй плюс творческие способности. Когда она занималась своим творчеством, то пела и даже танцевала, наполняя дом сладким, чистым голосом и жизнерадостной детской атмосферой. Она также часто сидела за кухонным столом рисовала или у себя в постели. Ее мама повесила ее рисунки на холодильник и по праву часто хвасталась ими. Другие же бессистемно висели на стене на ее стороне спальни.

Дебби ненавидела эти рисунки, говорила, что они ужасны, стервозно заявляла, что они создают пожароопасную ситуацию, хотя это было не так. Но Майк, даже будучи подростком, мог часами разглядывать рисунки Дасти. В них было все. Цветы, фантастическое дерьмо, которое она воображала у себя в голове, пейзажи их фермы, зарисовки ее семьи и Майка. Детали, мастерство, воображение — все это было захватывающим.

Ничего удивительного не было в том, что она решила зарабатывать на жизнь на художественном поприще.

Он также не удивился, что у нее хорошо получалось зарабатывать на художественном поприще.

И он также не был удивлен, что люди готовы были тратить за ее работы целое состояние.

Снова зазвонил телефон, вывел его из задумчивости, он перевел взгляд с записки на сотовый Дасти, лежавший рядом с ним на тумбочке. Положил записку на тумбочку и взял ее телефон, подумав, что в такой ранний час могут звонить только члены семьи.

Но на дисплее появилась фотография мужчины, а под ней было написано: «Бью».

Шея Майка напряглась, когда он уставился на фото. Мужчина был темноволосым и симпатичным. На нем поношенная джинсовая рубашка и поношенные джинсы. Руки засунуты в передние карманы, глаза отведены в сторону, он смеялся.

Господи. Кто этот парень и почему он звонит в такое время? В Техасе, где парень, несомненно, жил, учитывая его одежду в кадре, было еще раньше.

Она же сказала, что свободна, и у Майка не создалось впечатления, что Дасти солгала. На самом деле наоборот. Он никогда не встречал никого, кто был бы более отрытым и честным.

И Майку это чертовски нравилось.

Телефон перестал звонить, Майк бросил его на тумбочку. Это его не касалось, поэтому он не ответил на звонок.

Вместо этого он откинул одеяло, нашел свои боксеры и натянул их. Телефон Дасти запищал голосовой почтой, когда он натягивал джинсы. Он проигнорировал голосовую почту, направившись в ванную, занялся делами, вымыл руки, плеснул водой на лицо, вытер его насухо и неторопливо вышел.

Когда он уже почти вернулся к кровати, телефон зазвонил снова.

Он уставился на фотографию мужчины на дисплее, подумал о совсем раннем утре и задался вопросом, может у этого парня что-то случилось? Он не знал первый ли был звонок от этого Бью, но судя, что Майк проснулся от его звонка, то этот парень звонил уже третий раз за последние десять минут.

— Черт, — пробормотал он, взяв телефон, провел пальцем по экрану и приложил его к уху. — Привет, — поздоровался он.

Тишина.

— Эй? — спросил он, когда молчание затянулось.

— Кто это? — спросил в ответ мужской голос, Майку показался он взволнованным.

Бл*дь.

— Ты звонишь, чувак, поэтому кто ты такой? — Спросил Майк.

— Кто я такой, мужчина женщины этого телефона, чувак, — ответил Бью, определенно раздраженно. Он так разозлился, что сразу перешел на воинственный тон.

Но Майк замер.

— Йоу! Какого хрена? — спросил Бью. — Дасти там?

— Нет, — выдавил Майк сквозь зубы.

— Где она в шесть двадцать чертового утра? — спросил мужчина.

Майку не понравился его тон, и ему не понравился тот факт, что он разговаривал с мужчиной Дасти, мужчиной, которого, как она ему сказала, у нее не было, поэтому он даже не потрудился ответить.

Бью не волновало, что Майк не ответил.

— Хорошо, ты не хочешь сказать мне, почему сейчас двадцать минут седьмого чертового утра, а ты хватаешь телефон моей женщины? — продолжил свой допрос Бью.

— Нет, — выдавил Майк.

— Трахни меня, — отрезал мужчина.

— Ты получил ответ или позвонил только для того, чтобы ругаться? — спросил Майк.

— Да, я получил ответ, чувак. Скажи моей женщине, чтобы она позвонила мне. Немедленно. Понял?

— Понял, — коротко ответил Майк.