— Но теперь у меня есть ты, Джули. И я верю в то, чем мы можем стать, ты и я.

Я улыбнулась, уткнувшись в его рубашку.

— Да, у тебя есть я. И я никуда не денусь. На самом деле, думаю, Италия может стать прекрасным пристанищем. Навсегда. Имеются какие — то ещё бюсты, которые нужно нарисовать?

Лео напрягся.

Песня закончилась.

Выпрямив руки, он медленно оттолкнул меня от себя, как будто я представляла собой бомбу, готовую взорваться.

— Джули. — Это прозвучало не очень хорошо. Все предыдущие разы он произносил моё имя как молитву, в этот раз было похоже на предупреждение. — Джули… Завтра ты должна вернуться в Нью — Йорк.

— Что? — прокричала я, не способная контролировать громкость. — Почему?

— Я разговаривал с твоим куратором, они не могут засчитать стажировку у нас в счёт обучения.

Мой сердечный ритм замедлился, стеснение в груди отпустило. Не самый худший сценарий, что я представляла.

— Ох, — выдохнула я. — Всё в порядке, Лео. Честно говоря, выпуститься этой весной больше не в приоритете.

— А должно было быть, — перебил он, и его руки крепче впились в мою плоть. — Я не позволю тебе изменить очерёдность важных для тебя вещей из — за меня. Тебе нужно вернуться и закрыть четверть. Когда ты закончишь, я по — прежнему буду ждать тебя здесь.

Мне не понравилось, как это прозвучало, и, если у меня имелась хоть какая — то возможность повлиять на это, не собиралась позволить этому произойти.

— Лео, — начала я, пытаясь сохранить спокойствие. — Ты сам говорил, что никогда не рассчитывал на то, что тебя кто — то будет ждать. Не собираюсь просить тебя сделать это для меня. Я получу эти дополнительные баллы позже. А сейчас хочу быть с тобой. Здесь. Вот так. Вместе.

В тот момент я поняла, что не имеет значения, что я скажу, переубедить его не удастся. Лео уже принял решение. С закрытыми глазами, так, словно он даже не мог взглянуть на меня, пока сообщал эту новость, он произнёс:

— Я уже забронировал тебе билет.

— Но я…

— Ты отправляешься завтра утром в девять.

Я едва могла его видеть из — за слёз, собравшихся в уголках глаз.

— Ты ведь отправишься со мной? — Две струйки скатились по моим щекам. Лео стёр их подушечкой большого пальца. Он легонько придерживал мой подбородок, пока я смотрела в его беззащитные синие глаза. Для того, кто, по идее, сам всё устроил, он выглядел совершенно убитым горем. Потерянным. Увязшим по самое горло, как и я, когда увидела его впервые. — Ты, по крайней мере, вернёшься?

— Пока нет. — В попытке сдержать собственные эмоции он застыл, но от меня это не скрылось. Каждое слово прорывалось наружу, как нож, разрезающий глотку. — Скоро. — Он приподнял мой подбородок, чтобы приблизить мое лицо к своему. — Эй. Это не конец для нас, Джули. Я только что почти сказал тебе, что у меня есть планы жениться на тебе. — Я позволила себе улыбнуться на это. Разрешила увидеть что — то хорошее в этой внезапной боли. — Это даже не удержание на паузе. А скорее переключение дорожки с итальянских субтитров на английские. Наши отношения в Нью — Йорке будут такими же, как и здесь. Обещаю.

— Правда? — спросила я, вкладывая в эти слова всю свою надежду. Она всё ещё у меня была, и я могла верить в то, чего хотела. Но знала, что полностью истрачу её на Лео, и не имело значения, справедливо ли это по отношению к нему. Нести бремя чьих — то надежд и мечтаний — большая ответственность, но я не понимала, почему бы не дать Лео шанс хотя бы попытаться.

— Да. Обещаю. Как я уже говорил, я люблю тебя, Джули. Так сильно, что не могу позволить тебе отказаться ради меня от своих мечтаний и образования.

— Но может быть теперь ты — моя мечта, — предположила я, потому что не сомневалась в этом.

— Я знаю, что твои мечты могут быть масштабнее, и могут включать для тебя в будущем все эти вещи. Меня. Колледж. Окончание обучения. Места хватит для всего.

Он прав. У меня были грандиозные мечты. Такие, от которых не хотелось возвращаться в реальность. Я понимала, что сесть на завтрашний рейс — риск, но благодаря заверениям Лео не казалось, что я отказываюсь от чего — то, а наоборот. Возможно, эта ситуация обернётся в нашу пользу. До сих пор так и происходило.

И хотя ранее болтовня Уокера действовала мне на нервы, сейчас я бы отдала что угодно, чтобы узнать наши с Лео шансы. Но это были не те расчёты, которые я могла произвести. И это должно быть хорошо, потому что в этом суть любви, разве нет? Рисковать, когда исход неизвестен. Жить и надеяться, когда не знаешь, что уготовано на грядущий день.

Но я понимала, что меня ждало завтра: я, упакованный чемодан и девятичасовой перелёт в Нью — Йорк без Лео, который не собирался присоединиться ко мне в качестве пассажира.