— Слушайте сюда, ребятки, — улыбаясь паршивыми зубами, произнес этот Вергилий, — Вы «радужники», потому вы и здесь. Там вы быть не хотите, гарантирую, но могу отправить, если чешется. Но не советую, совсем.

— Ты нам, говнюк, совсем другое обещал! — попробовал на него наехать Гром, но как-то стух, увидев сразу несколько автоматных дул, заинтересовавшихся его лицом.

— Обещать не значит жениться, тебе ли этого не знать, пацанчик, — вновь гнусно усмехнулся телепортер, а затем резко посерьезнел, — Ладно, шутки в сторону. Вы ребята с опытом, все трое «радужные», так что вот вам специальное предложение — работаете на меня два-три дня, делаете всё, что скажу. За это я отправляюсь вас на Кубу. Всех троих, все ваше барахло, деньги, х*ё-моё.

— Че? — это уже был Круг, — Какая, в жопу, Куба?

— Нормальная Куба, дебил, — вновь ощерился их неприятный знакомый, — Такое, знаешь ли, хорошее место, где отлично знают русский, где рубли любят как собака мясо, не задают лишних вопросов, а единственный ограничитель установлен в Гаване. Вот такая сука Куба!

Куба была темой куда лучше, чем те, что приходили на ум Коробку. Он, конечно, хотел выморозить гнусного ублюдка, щерящегося на них с победной ухмылкой, но соображение имел. Эти придурки, с которыми он возился почти неделю, были уже довольно послушным мясом, но совсем без соображения. Нули без палочки. Да и с бабами, с детишками… Теперь, услышав слово «Куба», Коробок совсем по-другому осознал свою идею идти из Стакомска черти знать куда с таким прицепом. Что бы эти кислодристы делали в дороге? Консервы для них троих тащили?

А здесь… целая куча отлично вооруженных китайцев. Да, они одеты в гражданку, базара нет, но обмануть Коробка этим было нельзя. Выправка, скупые экономные движения, небрежный прагматизм, даже позы, в которых большинство азиатов лежало на полу, всё это говорило две вещи. Люди серьезные, они работают. Идет операция. Но…

— Без гарантий мы с корешами даже не чихнем, — жестко высказался Коробок, — Хоть вали нас тут.

— А с гарантиями расчихаешься? — еще одна гнусная ухмылка, после которой телепортер поднимает руки в защитном жесте, — Ладно-ладно, брэйк! Смотрите, пацаны, вы нам бы пригодились, но и без вас обойдемся. Нотариуса тут заверить моё честное слово нет. Но! Я могу отправить кого-то из вас на Кубу, чтобы он схоронил ваше добро. Затем заберу из той же точки. Без денег вы мне неинтересны…

— Как будто ты тут решаешь…, — тут же проворчал Гроб.

— Ну вот такое вот у вас положение, — развел руками телепортер, — Либо вписываетесь, либо…

Уточнять было не нужно. Понятно, что ни о каком доверии речь не шла, за ними будут пасти, неотрывно. Уже пасут. Весь выбор между пулей и возможной не-пулей. Хитрозадый и гнилозубый очень вовремя намекнул, что для «радужников» такой силы может найтись еще не одно дело. Они выкупили этот намек.

Прятать деньги и прочее отправился сам Коробок, лично. А кому еще? Гроб и Круг не настолько вась-вась, а вот шанса кончить друг друга исподтишка им не дадут, это уже сам Вергилий сказал. На Кубе? Другое дело. Но они таким страдать не будут. Денег немерено, даже золотишко и алмазы есть, знали кого вызванивать, предлагая деревяшки. В чужой стране бить товарищу в спину будет лишь идиот, потому как товарищ «радужный», а это куда круче денег.

В общем, закопал всё Коробок надежно, а заодно неслабо так подышал воздухом свободы. Влажным, жарким, непривычным, но обнадеживающим. Слегка. Он бы даже не обнадеживал, но свой интерес Вергилий пояснил до того, как отправил нового бойца ховать ценности отряда — всё, что надо было сделать парням, так это помочь узкоглазым прикончить небольшую группку служивых, которые будут мотаться в дыму по городу. Эдакая подстраховка. А так как он, Вергилий, человек серьезный и занятой, то, как только эти вояки лягут — так сразу пропрыгает по своим меткам, тем, что есть у китайцев, да отправит всю тройку на их желанную Кубу. Такие дела, товарищи.

Сами «товарищи» энтузиазмом не пылали. Дураку было понятно, что если кто-то и будет по улицам шлюхаться, то это точно будут не вчерашние пионеры. А взаимодействие с китаезами не выработано ни разу. Да и языка не знают. Так что… тухлое всё это дело, гнилое донельзя, но куда деваться?

Некуда. А еще Коробку пришлось, уединившись с приятелями, обрисовать, где он зарыл их общий багаж. Вдруг не выживет? Подобный ход его ни грамма не успокоил, даже наоборот, но куда деваться? Вергилий был его, Коробка, личным косяком.

Чуть позже стало понятно, что они вляпались вообще без вариантов. Сначала Гроб, заинтересованный тем, что их троих оставили в покое, вышел покурить, поразнюхивать, затем Круг дал круга по местному подземному лабазу, и опять-таки ему никто не сказал ни слова, а потом и Коробок выполз, имея целью поспрашивать этого самого Вергилия. И поспрашивал на свою беду. Оказалось, что они тут все как в мышеловке. Районы закрыты, обложены по периметру, а там, где раньше сидели Коробок сотоварищи, теперь сплошное «поле мертвеца». Реши они тогда уйти глубже и поискать выход…

Всё, крышка.

— Теперь вот что, Коробок, — дыхнул тогда погано их «начальник» прямо в лицо собеседнику, — Слушай сюда. Пока никого и нигде нет, так что сидите втрояка тихо. Никто здесь за вами чесаться не будет, а вот лишнего увидеть можете. Сам понимаешь, что кроме меня тут есть кому всей бодягой рулить, так что если увидите лишнего, то солнечная Куба обойдется без вас, сечешь?

Коробок просек, тут же забившись в отведенную им комнату.

Но… кое-что неугомонный Гроб таки засек перед тем, как приятели его запихали в нычку — двух китайских дедов. Один из сутулых худощавых пенсионеров был не в своем уме, постоянно рукой, замотанной в черный пакет, тянулся к той или иной стене, от чего его одергивал второй, нормальный, дед, постоянно шатаясь рядом с первым. Правда, второй дико хромал и вообще норовил присесть хоть где-нибудь, чем и дёрнул замыленный о китайцев гробовский взгляд.