– Вока.

– Вот это другое дело. Я – Штырь. Писклявый, как ты уже понял – Пень, сиплый – Хапуга. А молчуна Ломтём звать. Не против, мы рядом посидим?

– Сидите, мне то что, – не стал возражать Вока. Штырь присел рядом. Вока вытащил из воды удочку. Рыбы не было, червячка тоже. Вока достал последнего и насадил на крючок.

– А что Вока, ты не из Желудёвки ли будешь? – спросил Штырь.

– Вроде да, – не очень уверенно ответил Вока.

– Почему "вроде"?

– А вы, с какой такой целью интересуетесь? – в ответ задал вопрос Вока.

– Да так, просто спросил – ответил Штырь и достал из кармана курительную трубку с чашей в виде черепа.

Увидев её, у Воки округлились глаза. Он слышал о таких. Деревенские друзья Воки рассказывали, что делают такие из листьев каменного дерева растущего далеко за Беломорьем в стране вечного льда и лютого холода, в стране, где никто и ни что не может существовать. Ничего, кроме каменного дерева. И теней. Оно растет среди льдов, и притягивает к себе жуткие тени. Огромное, величественное и прекрасное своей каменной красотой. Белый, местами переходящий в разные оттенки красного мраморный ствол мощным каркасом удерживает на себе множество веток желто-бурого либо сине-черного оттенка. Многие тысячи лет оно растёт, а в пору полного затмения в високосный год, длящуюся лишь мгновенье, дерево сбрасывает свои листья из драгоценного камня, которые сразу же превращаются в черепа.

Тем временем Штырь достал кисет и стал набивать трубку табаком. Поплавок прыгал на воде, заныривал, пропадая из вида, а Вока завороженно следил за действиями Штыря. Наконец трубка была набита и хозяин стал её раскуривать, часто вдыхая и прикрывая чашу большим пальцем. Вока очнулся, снова вытащил удочку с пустым крючком.

– Хочешь попробовать? – спросил Штырь, указывая на трубку. Вока пожал плечами, а Штырь продолжил: – Дай пока удочку Ломтю.

к Воке подошёл молчаливый Ломоть, взял удочку, выбрал из улова одного окунька, нацепил на крючок и забросил. Вока подсел рядом со Штырём и тот передал ему трубку. Вока затянулся, сильно закашлялся и выпустил дым.

– Ну как? – спросил Штырь. Вока, с перехватившим дыханием, пожал плечами.

– Тяни, – послышался писклявый голос Пня. Он стоял возле Ломтя пытаясь выхватить удочку. Вока снова глянул на воду. Поплавок сначала повело резко в сторону, потом остановило.

– Тяни, – пищал Пень, но Ломоть сделал выдержку и подсёк. На поверхности воды на мгновенье показалось тело щуки.

– Да тяни ты уже, тать бессловесная – бегал вокруг спокойного Ломтя беспокойный Пень. Ломоть не слушал, а аккуратно подтягивая рыбу к берегу ответил:

– Тать то я может быть и тать, да не тебе осуждать, – Пень, не ожидая такого ответа от всегда молчаливого Ломтя, осёкся и на всякий случай прекратил словесные нападки на товарища. Он подбежал к воде, опустился на колени и осторожно, словно кот лапой, стал подгребать зачем то воду. Ломоть всё ещё очень осторожно подвел рыбу к берегу и тут уж Пень выхватил ее из воды. Глаза его блестели. Он радостно и как то по-звериному дико рассмеялся.

Вока не обратил внимание на дикий взгляд и смех Пня, его всего поглотила трубка. Он не выдержал.

– Что, эта трубка из листа каменного дерева?

Штырь, разглядывая, покрутил в руках трубку и улыбнулся:

– Вполне может быть. А ты что, знаешь про Таш Агач, Каль Марам, Кивипуу, Ши Шу? Это всё имя одного и того же.

– Да так, не очень. Всё больше по рассказам друзей, – уклончиво ответил Вока.

– Ты, смотри, – удивился Штырь, – какие осведомленные у тебя друзья.

– Эту сказку у нас в деревне все знают.

– Сказку? Почему сказку?

– Вы что, не знаете? Во-первых, камни не растут. Во-вторых, в холоде всё давным-давно бы замёрзло, а не росло тысячу лет. Ну и как же листья-камни черепами могут стать?

Штырь рассмеялся и сказал:

– Действительно. Разве могут камни расти или тем более превращаться. Они же не бабочки и не лягушки.

– При чём тут лягушки? – не понял Вока.

– Как при чём? Не рождаются же лягушками лягушки. Икра, головастик, потом уж лягушка. Самый натуральный метаморфоз. Или превращение? А может это одно и то же?

– Ну, вы сравнили, – протянул Вока, однако задумался. Очередной вопрос вывел его из задумчивого состояния:

– А не подскажешь ли ты, может, слышал, может, знаешь? Не живёт ли в вашей деревни старичок по имени Див?

– Див? – повторил Вока и задумался, – Див… Див… Нет, никогда не слышал этого имени.

– Может, ты не всех в деревне знаешь? – с надеждой переспросил Штырь.

– Что вы, – уверенно проговорил Вока. – Не только всех, но и про всех. У нас лучшая газета, – и опять невольно вспомнил про забытую было недавнюю встречу с тёткой Галой.

Штырь с друзьями переглянулись, а Хапуга, влезая в разговор, продолжил:

– Понимаешь, приятель, мы точно знаем, что живёт он в Белозерье. Это ведь территория трех деревень с четырьмя озёрами? – вопрос, заданный сиплым голосом Хапуги, прозвучал как то мистически заговорщицки, и от этого стало немного страшновато. Вока ответил: