— Османы еще не совсем испортились и могут нас удивить, — не согласился с ним Владимир, скорее из необходимости поддержать разговор. — Во всяком случае, на море они до сих пор действовали активно.

— Не думаю, ваша светлость, — снова возразил Георгий. — Смотрите, как они пассивно действовали в Триполитании. Да и сейчас буквально разбегаются перед нашей армией. А на море… легко быть храбрым, воюя против нашего маленького флота и имея такое превосходство в силах.

— Однако у Лозенграда они все же пытались дать бой. Да и Адрианополь держится и вроде сдаваться не собирается. Атака «Муавенет-и-Миллие» тоже может служить примером, что все не так просто, как вы считаете. Есть еще у турок храбрецы и герои…

— Посмотрим, ваша светлость, — не стал спорить Георгий. — Вот падет Адрианополь и увидим…

Между тем пока ход войны на суше во многом подтверждал точку зрения Купова.

Первой на территорию Турции вторглась черногорская армия. Черногорцы быстро разбили приграничные заслоны турок, потерявших в этих боях две дивизии. Затем подошли к главному городу Северной Албании Шкодеру[2], в котором были сосредоточены основные и самые крупные турецкие силы, и начали его осаду. Через неделю после начала осады на турецкую территорию вторглись войска остальных стран Балканского союза. Греческая армия, под командованим принца Констанина, начала войну с наступления вглубь Турции одновременно с остальными союзниками. Пройдя с боем из Фессалии в Македонию, греки, по последним известиям газет, освободили город Козани. Основные силы сербской армии действовали в Македонии. Разбив крупные турецкие силы в двухдневном бою у Куманова, сербы заняли Скопье, Велес и Призрен. На долю болгарской армии выпала наиболее трудная задача. Ей противостояла крупная турецкая группировка, сосредоточенная в Восточной Фракии и прикрывавшая Стамбульское направление. Отразив первый натиск болгар, турки перешли в контрнаступление. В ожесточенном встречном сражении у Лозенграда болгарская армия нанесла туркам сокрушительное поражение и обратила их в бегство. После поражения под Кирк-Килисе командовавший турками Махмуд Мухтар-паша, по сообщениям французских и германских газет, полученных Трубецким, телеграфировал в Константинополь: «Это не войска, а сволочь! Солдаты думают лишь о том, как бы скорее добраться до Стамбула, куда их влечет запах константинопольских кухонь. С такими войсками успешно обороняться невозможно…»

Преследуя отступавшие турецкие войска, болгары осадили Адрианополь. В котором оборонялся сумевший наконец навести порядок в войсках, а также получивший подкрепления тот же самый Махмуд Мухтар-паша. Так что оптимизм болгарского мичмана можно было легко понять. Вспомнив все это, Владимир повторил, скорее из упрямства, чем из веры в свои собственные утверждения.

— Поглядим, как будет с Адрианополем.

— У вас есть возможность увидеть это своими глазами, — вдруг предложил Купов.

— Как это? — удивился Трубецкой. — Что-то я не помню, чтобы к осаде этой крепости привлекался флот.

— На днях туда прибывает русский добровольческий авиационный отряд. Мне мой родственник сообщил об этом. У нас пока никаких действий не намечается, а вы можете поговорить с капитаном Добревым и съездить на позиции. Посмотрите на аэропланы и их применение в бою, вы же военный наблюдатель. А заодно и на турок поглядите.

— Мысль вы мне подали интересную, — задумался Трубецкой. А подумав, согласился, что посмотреть на авиацию на войне было бы весьма познавательно. Не хочется только покидать Варну надолго.

Дмитро Добрев встретил князя приветливо и сразу сообщил ему, что собирается на следующий день вечером выходить в море.

— Получены сведения о выходе очередного конвоя турков к Констанце. Мы попытаемся его перехватить. Пойдете с нами?

— Конечно, — сразу согласился Трубецкой. — Если вы не против, то на борту «Дерзкого».

— Тогда готовьтесь, — закончил разговор Добрев.

Вечером следующего дня, прямо перед выходом отряда в море, поднялся шторм. Маленькие кораблики кидало так, что временами мутило даже Трубецкого. Но шестерка миноносцев упорно пробиралась к мысу Тузла, неподалеку от которого проходил основной маршрут турецких судов, идущих в Румынию. Корабли несколько часов крейсировали в море, несмотря на штормовую погоду, но так никого и не нашли. При этом из-за неправильно прочитанных сигналов столкнулись между собой «Шумный» и «Храбрый». Пришлось возвращаться в порт. Огорченный Добрев, встретивший Трубецкого на следующий день возле штаба, рассказал, стараясь не повышать голоса и не материться, что он был против покупки «этого дерьма» у французов, предлагая купить русские эсминцы. Но как всегда победили политики.

— … Что же, будем сражаться с тем оружием, что имеем, — закончил он. И спросил.— Не передумали ехать к авиаторам?

— Пока не собираюсь, — честно ответил Трубецкой. — Думаю, нам еще предстоят дела на море.

Пока моряки безрезультатно пытались противостоять туркам на море, а османы хотели взять реванш за поражения в Средиземноморье, армия болгар отразила еще одну попытку контрнаступления турок и отбросила их к укрепленным Чаталджинским позициям, прикрывающим уже непосредственно подходы к европейской части Константинополя-Стамбула.

Пока шло ожесточенное сражение на этих позициях, турки решили рассчитаться хотя бы с болгарским флотом. Для набега на Варну выделили отряд в составе крейсера «Гамидие», минного крейсера «Пейк-и-Шевкет» и двух эсминцев, под руководством молодого и энергичного командира крейсера юзбаши Хуссейна Рауф-бея.

Дмитро Добрев в Варне о выходе отряда Рауф-бея не знал, но зато получил от агентуры в Константинополе сведения, что ночью в Констанцу отправится конвой из двух крупных судов под охраной минного крейсера. И конечно же, Добрев решил этот конвой перехватить, тем более что погоду на эту ночь обещали благоприятную. Действительно, этой ночью светила полная луна, а над спокойной гладью моря висела легкая дымка, затрудняя вражеским наблюдателям обнаружение маленьких низкосидящих миноносцев.

Капитан Добрев вновь поднял свой вымпел на «Летящем», за флагманом в строю кильватера двигались «Смелый», «Строгий» и «Дерзкий». На мостике последнего вместе с командиром старшим мичманом Куповым, стоял и князь Трубецкой. Выйдя полдвенадцатого ночи из порта, миноносцы обошли выставленное недавно оборонительное минное заграждение и двинулись на восток-юго-восток. Через час милях наблюдатели обнаружили впереди силуэт большого, явно военного, корабля, двигавшегося на север с высокой скоростью. Добрев приказал миноносцам атаковать корабль, считая, что кроме турок здесь оказаться больше некому.