Распутина подумала недолго и кивнула.

— Найдется. Слышал, что пропали три ученика?

— Читал в газете.

— Двое из них — из очень знатных родов. Попечительский совет объявил награду — по три тысячи за каждого, живого или мертвого. Но если вернешь знатных в добром здравии — получишь такую премию, что легко расплатишься с долгами. Вот только бедолаги как в воду канули. Мы подключили полицию, тайную канцелярию, частных детективов, проводим расследование своими силами — и никаких зацепок.

— На фронте я служил в разведке. Так что в поисках мало-мальски смыслю.

— Как тебе будет угодно, — колдунья поморщилась — мол, ну и выскочка. — Искать ребят может любой желающий. Но сначала — отчет. А уж затем сведу тебя с нужными людьми.

Мы сели в спортивный автомобиль насыщенного красного цвета. Корпус напоминал поплавок от катамарана — только большой, с колесами и лобовым стеклом.

Спутница ловко села за руль, одной рукой провернула рычаг зажигания, а второй взяла папиросу.

Достала из бардачка большие тонированные очки и бархатный платок.

Теперь и не скажешь, что рядом ведьма — скорее, светская львица, прячущаяся от докучающих репортеров.

Красный «баклажан» шустро погудел прочь из трущоб. Но даже центральные кварталы мало отличались от окраин — такая же грязь, шум и толпы людей, только одетых чуть побогаче.

Проехали мимо вокзала, где пыхтели огромные паровозы. Железные дороги оплели город, как паутина, возя грузы из порта и многочисленных фабрик.

Обогнули по широкой дуге причальную башню для дирижаблей.

Как пояснила спутница, после катастрофы все цеппелины отогнали на запасной аэродром в пригороде.

Еле протиснулись рядом с рынком, занимающим площадь в три футбольных поля, и народа там было столько, словно это последняя ярмарка в году.

В общем, город гудел, как муравейник, но при том погружался все глубже и глубже, и края его уже достигли дна.

А все потому, что богачи заботились лишь о своей выгоде и власти, считая простых работяг не более чем расходным материалом.

Удивительно, что здесь еще не завелись свои Маркс и Энгельс.

А может быть дело в том, что в метрополии все куда как благополучнее, а колонии по незнанию отдали на гнет и разграбление знатных домов.

— За кого Академия? — склонился к колдунье, чтобы перекричать вездесущий нескончаемый шум.

— Пока сами по себе, — магистр сразу поняла суть вопроса. — Но долго ли продлится нейтралитет, не знают даже самые талантливые пророчицы.

Мы остановились у старинного белокаменного замка, обнесенного высокой стеной.

Учебное заведение находилось у самой площади, стоя вровень с административными зданиями.

На шпиле донжона даже в полный штиль развевался флаг — золотая роза ветров на белом фоне.

Распутина повела рукой, и кованые створки ворот разъехались в стороны сами собой.

Однако, несмотря на волшебную защиту, у ворот дежурили крепкие парни в джинсах, белых рубашках с короткими рукавами и кожаных жилетках. В кобурах револьверы, в руках — многозарядные карабины, на груди подобно звездам шерифа — бронзовые шестерни с молотками внутри. Видимо, знак дома Пушкиных.

— Они настояли, — проворчала Распутина. — А мы не стали спорить. Сейчас пригодится любая охрана.

— Но платить за нее придется не деньгами?

— Ты не зря считался одним из самых умных, — женщина сунула окурок в пепельницу и вышла из машины.

Во дворе обустроили газон и редкую рябиновую аллейку с лавочками.

Перед крыльцом журчал фонтан, по гравийным дорожкам прогуливались студенты — кто просто наслаждался тишиной, кто на ходу читал толстенные фолианты, зависшие прямо перед глазами, кто вполголоса спорил с товарищами.

Объединяло их одно — значки в петлицах, определяющие принадлежность к той или иной семье. И ученики из разных родов старались друг на друга даже не смотреть.

Привратники из числа чародеев с поклоном открыли массивные металлические двери.

При нашем приближении проем вспыхнул тусклым светом, как догорающая неоновая рамка.

По телу прокатилась легкая дрожь, волоски на руках приподнялись, и мы погрузились в приятную прохладу.

Интерьеры в холле богатые и красивые, как во дворце или музее.