Теперь мне нужно было учесть нашу дружбу с грузом послевегасской тягомотины за каждым действием и каждым словом. Теперь я должен был учитывать то, как она смотрела на меня, и знать, что это не значит нечто большее. Теперь мои чувства расцвели в нечто слишком большое, чтобы поместиться в ту же коробку, что и раньше. Они рвались на свободу, и мне нужно было покинуть эту комнату, чтобы попытаться создать новую коробку.

Я поднялся со стула, ненавидя тот момент, когда ее рука больше не касалась моей, но зная, что это к лучшему.

– Я видел торговый автомат внизу, в зоне ожидания. Хочешь, принесу тебе Reese's и Dr. Pepper?

Ее лицо засветилось, как будто я предложил ей путешествие по Европе вместо шоколадки и газировки.

– Правда?

– Да, - рассмеялся я.
– Скоро вернусь.

– Остин, - окликнула она как раз перед тем, как я вышел.

– Да?

Рэй заколебалась и неуверенно произнесла:

– Спасибо.

Одно слово, наполненное большим смыслом, чем благодарность другу за принесенную закуску. Продолжая следовать своему плану, я ответил как раньше.

– Все что угодно.

Даже если после этого мы расстанемся, ей достаточно будет позвонить, и я приду на помощь.

Мои шаги эхом разносились по пустому коридору, пока я делал глубокий вдох за глубоким выдохом, перенаправляя мысли в дружеское русло, ведь именно в друге она нуждалась. Я мог это сделать. Я хотел это сделать. Даже, несмотря на то, что это было трудно или больно. До Вегаса или после Вегаса, Рэйлинн Вос всегда будет моей подругой.

Вернувшись в палату, я обнаружил около ее кровати медсестру, проверяющую показатели. Она окинула меня скучающим взглядом, а затем снова сосредоточилась на Рэй. Я ненавидел то, какой маленькой и хрупкой она выглядела на фоне белых простыней больничной койки и огромных аппаратов, возвышающихся вокруг нее.

– Извините, сэр. Часы посещений почти закончились, так что вам вскоре придется уйти.

Я перевел взгляд на Рэй, ожидая ее реакции. Я не подумал о часах посещения, когда сказал ее родителям, что останусь с ней на ночь. Я должен был позвонить им, чтобы они вернулись. Я не мог оставить ее одну. Не сегодня.

– Я просто занесу это. Ничего, если я подожду, пока ее мама приедет, прежде чем уйду?

– Послушайте...
– медсестра вздохнула.

Я был уверен, что она отработала столько ночных смен, что ей хватило бы на всю жизнь, и у нее не осталось терпения иметь дело с еще одним назойливым посетителем.

Я приготовился к отказу, но Рэй застала меня врасплох.

– Он мой муж. Разве ему нельзя остаться со мной?

Легкий ветерок мог бы опрокинуть меня на задницу. Неужели Рэй назвала меня своим мужем? Вслух? Другому человеку?

И она не съежилась и не запнулась при этом.

Мой муж.

Мой муж.

Я хотел, чтобы она сказала это снова, чтобы я мог записать это и слушать на повторе, как влюбленная девочка-подросток.

Боже, что, черт возьми, со мной не так?

Я моргнул, возвращаясь к реальности. Мысленно я уже заказывал полотенца с монограммами и планировал нашу семейную фотографию, в то время как Рэй могла называть меня хоть самим Иисусом, если это будет означать, что я останусь с ней вместо ее мамы и буду окружать ее любовью и заботой.

Это ничего не значило. Мне нужно было напоминать себе об этом, если я хотел добиться успеха.

– Конечно, - ответила она Рэй, едва бросив на меня раздраженный взгляд.
– Если вам нужно поспать, кресло раскладывается. Хотя, скорее всего, вы там не поместитесь полностью.

Рэй фыркнула.

– Не могу дождаться, чтобы понаблюдать, как он пытается это сделать.

На этот раз медсестра рассмеялась вместе с ней. Закончив, она пожелала мне удачи и оставила нас наедине. Я передал Рэй купленные лакомства и снова сел на край стула у кровати.

Она застонала от удовольствия, откусив кусочек конфеты.

– Боже, очень вкусно.

И тут в моей голове промелькнуло воспоминание о том, как она в последний раз издала этот звук и сказала, как хорошо ей со мной. Я хотел зарычать и ударить себя по голове, чтобы прогнать воспоминания. Не то чтобы я хотел избавиться от воспоминаний. Мне просто нужно было научиться держать себя в руках в присутствии Рэй. Как мне снова стать ее другом, когда она уже была моей возлюбленной?

Понятия не имею, но знал одно: я должен попытаться. Я облажался, выгнав ее. Я облажался еще больше, когда не исправил свою ошибку, как только понял, что совершил ее, и она поплатилась за это. Я знал, что проведу остаток жизни, пытаясь вымолить прощение за то, что не был рядом с ней.

Даже если это означало дать ей пространство, которого она жаждала всю свою жизнь. Как бы сильно я ни хотел прижать ее к себе и никогда не отпускать, я знал, что Рэй жаждет свободы.

– Послушай, Рэй, если ты хочешь, чтобы я остался, пока ты не заснешь, нет проблем. Дай знать, когда захочешь, чтобы я у...