— Может быть, потому что я должен?

— Но в какой момент ты успел задолжать?

— Я не знаю, — сказал Реджи. — Но я чувствую, что это правильно. Когда я был в коме, моим сестрам говорили, есть только один шанс на многие миллионы, что я из нее выйду, и даже если это произойдет, нет ни единого шанса, что я вернусь к своей прежней форме. И своей прежней жизни. И вот я здесь. Это ли не чудо?

— Медицина…

— И я чувствую, что этим чудом я обязан ей, — сказал Реджи.

— Вы друг друга практически не знаете, — сказал Кларк.

— Может быть, дело как раз в этом, — сказал Реджи. — Может быть, я хочу ее узнать. Мне рассказывали, что она приходила ко мне в больницу. Несмотря на то, что творилось в ее жизни в те дни. Может быть, она просто искала опору посреди шторма…

— Тот шторм отгремел.

— Именно поэтому ты на старости лет решил обзавестись собственной армией, — сказал Реджи. — Или факт, что у тебя на жаловании находится несколько сотен вооруженных мужчин и женщин, большинство из них с реальным боевым опытом, говорит о чем-то другом?

— Может быть, я жду какого-то другого шторма, — сказал Кларк.

***

Стив лежал на поросшем высокой травой холме где-то посреди Алабамы, таращился в оптический прицел и думал о том дерьме, в которое вот-вот вляпается.

Община сектантов раскрывалась перед ним, как на ладони. Вот главный дом, в котором живет предводитель культа и наиболее приближенные к нему адепты, вон молельный дом, в котором они собираются каждое утро и каждый вечер, вон там, справа, несколько бараков, в которых размещаются обычные оболваненные… в смысле, верующие. Дальше — заборы, коровники, какая-то сельхозтехника и поля, которые надо возделывать.

Конечно же, большая часть площади отдана под кукурузу. Какой зловещий культ в Алабаме может обойтись без кукурузных полей?

Было солнечно, погода стояла безветренная, влажность была такова, что можно не принимать ее во внимание. Отличный день для того, чтобы пристрелить кого-нибудь с расстояния в семьсот метров.

Да, насчет дистанции стрельбы ему, конечно же, наврали. Говорили о не более, чем пятистах метрах, а тут добрых семьсот с лишним. Впрочем, для новичка разница, должно быть, несущественная. Тот, который с пятисот метров промажет, промажет и с семисот…

“О чем еще мне наврали?” — спросил себя Стив.

Опасный деструктивный культ не выставил вокруг своей общины охрану. За все время наблюдения — а он валялся в этой траве уже минут сорок — Стив так и не сумел рассмотреть ни одного человека с оружием. Прихожане выглядели… обычными людьми, по крайней мере, если смотреть на них через оптический прицел. Ни тебе обагренных по локоть в крови рук, ни дьявольских печатей на лице…

Сержант Бэйн валялся в траве рядом с ним, в руках у него вместо винтовки был бинокль, а в остальном он был экипирован так же, как Стив. Только, в отличие от Стива, отчаянно потеющего в бронежилете и каске, чувствовал себя вполне комфортно. Судя по выражению его лица, он даже получал удовольствие от происходящего.

Лежать в засаде, высматривать цель…

Помимо инструктора, Стива сопровождали еще четверо спецназовцев ТАКС, здоровенных, немногословных и вооруженных до зубов. Пятый ждал их в минивене, припаркованном у подножия холма, на непросматриваемой со стороны общины стороне. И, разумеется, где-то рядом ошивался агент Джонсон, куратор Стива, который и руководил этой операцией.

— Пятиминутная готовность, — сказал сержант Бэйн, и сердце Стива бешено заколотилось.

Жизнь общины шла по расписанию, и ТАКС это расписание было хорошо известно. Днем, перед обедом, верующие собирались рядом с молельным домом, и лидер толкал перед ними речь. Наверное, воодушевляющую, но Стив не понимал, как можно каждый день воодушевляться одним и тем же.

А лидер каждый день произносил примерно один и тот же текст, меняя в нем всего несколько слов, и иногда — расположение абзацев. Текст был максимально безликий, и, в принципе, мог бы прокатить за проповедь в какой угодно церкви.

Мы за все хорошее и против всего плохого, и только Джеремайя Питерс (это имя легко вычеркнуть и вписать вместо него любое другое) может указать нам правильный путь.

По мнению Стива, который читал эти речи в расшифровках, скука смертная. И хотя быть скучным плохо, вряд ли это можно назвать преступлением, за которое положено карать смертью.

— Он выходит, — сказал сержант Бэйн.

Стив глянул в прицел. У молельного дома собралась небольшая толпа народу (днем они внутрь по каким-то непонятным Стиву причинам не заходили. Впрочем, может быть, там просто слишком душно), а Джеремайя Питерс уже занимал свое место на небольшом возвышении.

Среди своих адептов Питерс чувствовал себя, как рыба в воде. Ходил без охраны, даже не пытался держать дистанцию, улыбался людям, пожимал руки, хлопал по плечам…

Что за чудовище…