Номер был незнаком. Удивленная, я повернулась и стала искать взглядом того, кто мог бы отправить мне его. Толпы людей со слепыми глазами, привыкших к суете, пресыщенных шумом и яркими красками, двигались в спокойном и неизменном ритме. Кто-то нарушал его гармонию бегом, опаздывая на свой рейс, а кто-то праздно шатался как я. Высокий блондин в солнечных очках, которого издали можно было принять за Александра, вышел из этой толпы. Он держал на руках пушистую мальтийскую болонку, которая льнула к хозяину, виляя хвостом и выпрашивая лакомство. Мужчина улыбнулся очаровательно и помахал мне рукой, в которой держал сотовый. Я нахмурилась, казалось, ничего хорошего мне эта встреча не сулит. Кто он такой, чтобы заставить меня подойти к нему? Улыбка незнакомца померкла. Он быстро напечатал что-то. Сообщение заставило меня похолодеть.

«Советую меня не игнорировать, Кира. У вас осталось не так много живых родственников, которыми можно разбрасываться».

На подкашивающихся ногах я побрела к сторону незнакомца. Он улыбнулся необыкновенно счастливо, будто я была самым близким его на свете другом. Знакомая улыбка… У Артура — младшего брата моего босса подобная. Открытая, лучащаяся добротой.

— Кира Белл, — прозвучал голос. Красивый, властный, издевающийся. Голос, столь похожий на голос Александра. — Как ваши дела, самочувствие, настроение?

— Здравствуй, Адам. — ответила я, чем вызвала восторженные аплодисменты. Несколько людей оглянулось на нас, их Адам, казалось не заметил. Он разглядывал меня со скучающим интересом, будто студент-энтомолог экзотическую бабочку, распятую перед ним, насаженную на тончайшую иголку. Дергай крыльями, бабочка, не улетишь: — Что значит ваше сообщение?

Он походил на Александра так сильно, как может только родной брат. Тоже высокий, но заметно тоньше в кости. Лицо — похоже, но слишком идеально структурировано. Линия носа и подбородка явно была подправлена пластическим хирургом, губы увлажнены, да и кожа блестит, словно Адам каждый день мажет ее лосьоном. Дрожащая животинка подобострастно жалась к хозяину, и тихо рычала на меня.

— Ну-ну, Мими, девочка, это не вежливо. Значит то, что значит. Или вы и вправду уверили себя в неловкости своей матери? Смерть в результате несчастного случая? Я бы о вас лучшего мнения, Кира.

Словно вняв словам, псина зевнула и замолчала, принявшись внимательно слушать. Болонка, точная копия той, что я видела у доме у Хелен.

— Чего вы хотите? — тихо спросила я, хотя внутри кричала. Ублюдок! Кусок собачьего дерьма. Какое отношение он имеет к маминой кончине?

— Поговорить, Кира. Просто поговорить. В каком-нибудь уютном местечке. Здесь же так много чудесных кафе и ресторанов. Или можно поехать ко мне в гостиничный номер. Там нам никто не помешает. — он положил тяжелую словно кирпич ладонь мне между лопаток, намекая тем самым, что от предложения мне не отделаться.

— В кафе, — сказала я, изо всех сил стараясь выглядеть невозмутимо. Если то, что он сказал о моей маме правда… Хорошо, что у меня с собой хоккейная клюшка.

— К сожалению не вам решать. — усмехнулся он, будто не спрашивал мгновением назад, где нам лучше поговорить. Адам Дарк — старший из аристократического семейства двигался с легкостью и отличался манерностью, словно выступал на сцене. Манерность эта виделась мне показной, потому что в глазах, столь похожих на глаза Александра царила зимняя стужа. Мертвая, жестокая и очень опасная.

Он кивнул, и из неоткуда появилась пара мужчин и женщин, окруживших нас, словно щит. Они не выглядели горами мускулов, но уверена, любой положит меня на лопатки, стоит мне попытаться вырваться.

— Кстати вы очень похожи на свою маму, — слова Адама заставили меня сжать зубы чуть плотнее — она тоже до последнего вела себя с достоинством. Даже, когда я начал ее топить, как бракованного щенка.

* * *

Всю дорогу до гостиницы Адам мило болтал об архитектуре города, о том, что в последний раз был здесь в восьмидесятых, и восхищённо отмечал, что город разросся и похорошел. Он рассказывал что-то о современном искусстве и грядущей выставке, которую мне непременно стоит посетить, периодически подсовывая лакомства своей собачонке, которая была единственным свидетелем нашего разговора. Телохранители ехали в другой машине.

— Раньше Аэрто приобщал меня к искусству, теперь вы. Собрались на мою неразумную голову, — старательно поддерживала беседу я, хотя внутри холодела от ужаса. Он убил маму и спокойно признал это. Адам взглянул на побелевшие костяшки пальцев. Я все еще сжимала в руках клюшку. Читала я как-то правило, написанное одним русским драматургом: «Если на стене висит ружье, оно обязательно должно выстрелить». Хотела бы я «выстрелить» этой клюшкой, но чувствую, что попытаться напасть с ней на Адама, тоже самое, что идти на тигра с перочинным ножиком.

— Искусство спасет мир, — уверено произнес он, — Даже такие идиоты, как Аэрто прекрасно это понимают. Ох, не смотрите на меня так удивленно. Я как и половина знати считаю Аэрто конченным придурком. Но его пороки, лень и любовь к женщинам — это прекрасный механизм управления им.

— Аэрто — жених вашей сестры.

— Два уродца друг друга стоят, — Адам рассмеялся. Собачка подхватила смех. — Ох, ладно, я знаю, что вы подружились, когда были в Октавии. Не расскажете, как нашли подход к ней? Я годами пытался, но безуспешно.