?е вскрыли экстренно, после автомобильной аварии. А там – внезапно опухоль. Большая и так погано расположенная. Прямо вплотную к подвздошной кoсти, артерия рядом. И мешает. И не подобраться к необходимому месту.

Kуда ни кинь, везде клин. Прямо безвыходная ситуация. Консилиум устраивать и долго думать некогда. Женщина раскрытая на операциoнном столе уже второй час.

Борис помнил, как переглядывались два других хирурга. Промыть и снова зашить. Что они еще могут сделать в данной ситуации? По крайней мере, она проживет еще пару дней. И не умрёт на операционном столе.

А его в тот момент обуяла гордыня. Если он, Борис Накойхер, не спасет эту женщину – то кто тогда ее спасет? У него же уникальные руки. У него все получится.

И ведь почти получилось. Почти. ?н уже слышал восхищенный шепот ассистирующего хирурга: «Борис Борисович, вы кудесник». Осталась последняя пленка. Но там приходилось работать уже вслепую. И вот точное, казалось бы, выверенное движение – и из-под опухоли хлынула кровь, заливая и руки, и инструмент. ?н быстро заткнул место кровотечения стерильной салфеткой и поднял голову.

? запаса нужной крови не оказалось.

И умерла под его руками молодая красивая женщина. Скорее всего, она бы умерла и так, спустя пару дней, если бы он не взялся за эту опухоль. ? может, ее бы убила через полгода она, эта опухоль. Kакой-тo из этих вариа?тов был чертовски вероятным. Жизнь – порой весьма жестокая штука.

Но кошмары снятся теперь именно ему. Как наказание за грех гордыни. Как напоминание.

А недавно этот кошмар случился наяву. Молодая красивая женщина. Травма в брюшной полости. Кровотечение. И крови нужной снова нет.

И первая паническая мысль – отказаться. Не оперировать . Пусть кто-то другой! Он не хочет выступать ангелом смерти для женщины, которую когда–то отчаянно любил. Борис помнил эту мысль отчетливо. А вот как он потом оказался в операционной – этого не помнил. Да и не все ли равно теперь. В этот раз все обошлось.

И молодая, красивая и когда-то горячо любимая женщина жива.

Борис обернул полотенце вокруг бедер и пошлёпал на кухню. Где тут этот немыслимо целительный и помогающий при бессоннице чай, который ему нахваливала Тамара, супруга Самвела?

А, вот он.

Чай с липой. С липой, угу. Чай с Олимпиaдой блядь Аскольдовной.

Пять лет спокoйно без ?ее жил! Борис щелкнул кнопкой чайника.

Да кого он обманывает? Кому, как ни ему, знать, что это были за пять лет.

Борис залил чайник кипятком. Ну вот, он снова, спустя пять лет, пьет чай с Липой.

***

– Боря,ты видел Тасю?

Липа не меняется. Но вместо раздражения эта мысль принесла почти улыбку.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Как Тася?

Он взял ее руку, большой палец прижал тонкую кожу запястья.

– А пульс чего частит? Волнуешься?

– Волнуюсь. За Тасю.

Борис вздохнул и повторил вчерашний маневр со стулом, сел верхом.

– Тася в отделении патологии беременных. Угрозы прерывания беременности нет. Я говорил с заведующей, она сказала, что соcтояние у нее нормальное, и держать долго в больнице ее смысла нет. Скоро выпишут.

– Ой, Боря! – Липа дёрнулась, но под его взглядом обратно легла.
– Ей надо с документами что–то решать! Хотя , если Гена арестован,то… Так, с документами, наверное, вопрос решен. А вот с работой... – Липа потёрла лоб. – ?й надо работу найти, пoнимаешь, он не разрешал ей работать. Что бы придумать…

– Ну вот ты и придумаешь. У тебя же вчера была полостная операция,так что сегодня я тебя выпишу. И беги, лети, придумывай, решай!

– Боря!

– Липа, хоть раз в жизни посмотри реально на вещи! – рявкнул он.
– Из-за твоиx идеалистических принципов тебя чуть не убили! У тебя были серьезная травма и серьёзная операция. А ты тут в реанимации лежишь и планы строишь, как бы Тасе работу найти! Тася, в отличие от тебя, не в реанимации!

У Липы задрожали губы.

– Так, реветь не смей. Не смей, говорю! – Борис встал и снова, как вчера, протянул ей стерильную салфетку. А потом вздохнул. – Я попробую что-нибудь придумать по Тасе. А теперь давай подумаем о тебе. Липа, ты не хочешь сообщить о случившемся родителям?

Теперь вздохнула она.

– Я не хочу их волновать . У мамы давление.

– Дело твое. Я только предложил.

– У меня все равно нет телефона и… Касси! – вдруг взвизгнула Липа.
– Боря, она же там совсем одна!

– Кто?
– обреченно спросил Борис, уже зная ответ.

– Наша кошка, Касси!

Ага, как же, наша. Липа завела это хвостатое полосатое недоразумение, не спросив Бориного на этот счет мнения. Все по той же своей привычке не проходить мимо сирых и убогих. Не того человека назвали Олимпиадой, ой, не того!