А вот была ли права Фаина Давыдовна, когда сказала, что Борис без Оли несчастлив… Эта мысль требовала самого большого осмысления, она постоянно свербела и жужжала в голове. Оля была уверена, что у Бориса в жизни все прекрасно. Он ценим на работе, любим женщинами и выглядит еще лучше, чем до развода. Роскошно просто выглядит, говоря откровенно. Что это значит? Что у него все прекрасно. И глаза никакие не пустые. Это просто у Фаины Давыдов?ы привычная паранойя касательно своего дорогого сыночка.

Только вот какого черта эта паранойя касается Оли , если Фаина Давыдовна сама признала, что была недовольна выбором сына. А теперь? Что теперь?! Что за фантазии?!

А, черт бы вас подрал, Накойхеры, всех троих! ?ля резко скинула одеяло и опустила ноги на пол.

– Ты куда?
– раздался рядом хриплый спросонья голос Бориса.

– В туалет! – прошипела Оля. – Писать! Можно?

– Иди.

Ой, лежи молчa, пока я тебя не пнула!

***

– Ты прекрасно выглядишь.

– Спасибо. Ты тоже.

Это был вроде бы дежурный обмен любезностями. Но Оля вдруг ощутила волну мурашек от короткого взгляда Бориса. Этот взгляд не был дежурной любезностью, он был восхищенным. По-настоящему. Оказывается, Оля это помнила. Как это – когда он смотрит на нее вот так.

– Мне надо еще пять минут, – она нервно дернула сережку в ухе.
– И можно будет идти.

– Хорошо, – кивнул Борис.

***

На эти пять минут Оля уединилась в спальне. Чтобы еще раз проинспектировать свой внешний вид и нанести духи. И теперь придирчиво разгадывала свое отражение. Ну зачем бес тщеславия поднял в ней голову?!

Это все из-за Тер-Петросовых! Ну не идти же к ним в гости в спортивных штанах? У Тамары день рождения. Самвелу Оля собирается говорить большое человеческое спасибо. Это все очень веские причины, чтобы выглядеть прилично. Ну вот Оля и постаралась.

Из тех вещей, что привез Оле из ее квартиры Борис, оказалось не так просто соорудить праздничный наряд, но у Оли получилось. Ярко-красный свитер крупной вязки, в составе которого значился даже приличный процент альпака, одно из ее последних приобретений, оказался прекрасной парой к обнаруженной на самом дне пакета бежевой атласной плиссированной юбке. Чем руководствовался Борис, забирая эти вещи из ее квартиры, Оля не могла понять. Впрочем, со свитером было более или менее ясно – о? яркий, за него мог зацепиться глаз. И теплый, а, по мнению Бориса, у Оли пальто на рыбьем меху. ? вот юбка чем угодила господину хирургу? Такое впечатление, специально ей комплект подобрал для выхода в гости. Оля хмыкнула. С Бориса станется. В годы супружеской жизни он не стеснялся высказываться по поводу ее гардероба. Особенно Бориса раздражали джинсы-скинни.

Ладно, к черту воспоминания. Раз уж тщеславие взыграло – дадим ему развернуться в полную ширь. Оля достала из косметички духи и, вспом?ив слова про интимную зону, щедро пoбрызгалась ими. Нечего лезть в интимную зону! Смотреть можно, а вот близко подходить нельзя! Оля еще раз оценивающим взглядом оглядела свое отражение.

И все же чего-то не хватает.

***

– Борис, а мы можем по дороге заехать в мою квартиру?

– Зачем? – он обернулся. Теперь взгляд был не восхищенным, а хмурым.

– За туфельками, - Оля развела руки. – И за сумочкой.

Борис некоторое время молча разглядывал ее. Губы тронула улыбка, а во взгляде снова мелькнуло восхищение. Он снял с вешалки Олино пальто.

– Туфельки и сумочка – это святое. Заедем.

***

– Скажи мне, где это лежит – я принесу.

– Борь,давай я сама. Так проще. Ты сто лет будешь искать.

– Самые ужасные на свете слова – «Я сама», – пробормотал Борис. Кажется, уже не в первый раз.
– Ладно, пойдем вдвоем. Мы минут на пять-десять, - это Борис сказал уже водителю такси.

– Да хоть двадцать, – лениво отозвался тот.
– Счетчик тикает.

***

Только у двери своей квартиры Оля поняла, что собственную выдержку она переоценила. Страх наполз липкой паутиной, оплел горло. Борис бросил на нее косой внимательный взгляд – и вдруг взял за руку. Тепло его ладони заставило паутину ослабнуть.

– Ну, где там твои туфельки и сумочка?

– Наверное, тут, – Оля резко потянула на себя дверцу шкафа в прихожей. Ей было душно и тошно в собственной квартире! И хотелось как мо?но скoрее отсюда уйти. А при мысли, что придется пройти дальше по коридору, мимо того места, где ее… Ей же надо будет сюда вернуться. Когда-нибудь ей надо будет вернуться домой! Но как это сделать, если…

Оля тряхнула головой. Она обязательно подумает об этом. Но потом. А сначала надо уйти oтсюда. Ну, где эта чёртова сумка?! А вот и она, красная сумочка, в тон свитеру. И туфельки тоже в тон.

Оля скинула с ног ботинки и сунула ступни в лодочки.

– Ноги замерзнут.

– Да чего там, от машины до подъезда.

Время, которoе она стояла в прихожей собственной квартиры одна, пока Борис ходил ка кухню за пакетом, чтобы убрать туда ее ботинки, показалось Оле очень долгим. А когда Борис вернулся, она сама вцепилась в его руку. И ей было за это совершенно не стыдно.