— Не перебивай! Я еще сказку не закончил! — мигом влез этот сказочник. — Самое интересное еще впереди, — пообещал он, оглядывая свою немногочисленную публику, как голодный кот. — В общем, средний был ни так ни сяк. Ну а младший был…

Ну а кем был младший, понятно и так. Во-первых, все знали эту сказку. А во-вторых — он ее сейчас отлично иллюстрировал и сам.

— Младший вовсе был дурак! — не в меру радостно заявил Глеб.

— Не прибедняйся! — фыркнула Вика. — Есть дураки и побольше!

— Отца не слушался, — сделав вид, что не услышал, продолжил он, — универ бросил, работать не хотел, жениться тоже. Отец даже грозил лишить его наследства…

“Нашел о чем беспокоиться, — не удержался я от иронии. — Мне же вообще ничего не достанется.”

“Все мое — твое”, — эхом отозвался Глеб в моей голове.

Да, легко так говорить, когда у тебя самого ничего нет. Зато своей болтовней ты можешь делиться безостановочно — даже когда твой рот плотно закрыт. Хотя такое редко бывает.

— В общем, младший, — продолжил он снова вслух, — заделался в экстремалы. С отцом спорил, да гонял по ночам…

— Пока не догонялся, — Вика ехидно поджала свои накачанные губки.

Она что, его терпение испытывает?

— Тут бы и сказочке конец, — невозмутимо продолжил друг. — Но дурак наш — молодец! Обошлось, в общем. Хоть чуть и не убился, — довольно подытожил он.

Ага — чуть. Это тебе, полудурку, чуть — а из меня уже третий месяц все внутренности наружу просятся. Точь-в-точь как тогда в детстве. Так что мне, как воздух, сейчас нужны приятные эмоции. Очень много приятных эмоций.

Я еще немного подвинулся, и Дельфина, оказавшаяся уже совсем близко, кокетливо улыбнулась. Цветочный запах ее духов слегка разгонял тошноту, еле застегнувшиеся на упругой груди пуговицы радовали глаз. На нее было приятно смотреть, она приятно пахла — и с ней наверняка могло быть еще более приятно.

Кожаная юбка напоминала узкую полосочку. Колготки-сеточки на стройных бедрах буквально ловили взгляд. Во всяком случае мой они поймали. Отставив бокал, я плавно опустил руку на девичью коленку, весьма мягкую и теплую — трогать было еще приятнее, чем смотреть.

— С тех пор пообещал одному моему другу, что больше гонять не буду, — не умолкал Глеб, косясь теперь туда же, куда и я.

Эта сеточка явно поймала не только мой взгляд. Хотя чему удивляться?

— Разве что красоток катать по ночной Москве, — добавил друг.

Договорив, он перекинул бокал из одной руки в другую и по-хозяйски шлепнул освободившуюся пятерню на второе колено в сеточке. И ухмыльнулся.

Вот же поганец. Нарывается — не иначе.

Девчонка улыбнулась еще кокетливее, стреляя глазками туда-сюда и ничего не делая — всем видом показывая, что не против, если мы сами разберемся.

“Убирай руку, — мысленно сказал я. — Моей будет.”

“С чего это твоей?” — нахально отозвался друг.

“А ты уже и забыл? Мне силы надо восстанавливать.”

“Ну восстановишь с кем-то еще!”

“Кто-то еще — твой вариант…”

— Что-то тухло стало! — кисло выдала Вика, явно недовольная отсутствием ладоней на ее коленях. — Может, поедем куда уже?

“Вон Вику себе возьми, — посоветовал я. — Она к тебе весь вечер клеится.”

“В смысле Вику? Я уже трахал Вику!”

Да кто ее только не трахал — как минимум полклуба. Хотел не Вику — не надо было ее за наш столик пускать.

“Да не хочу я Вику! — отрезал Глеб. — Сам ее и бери!”

“Если ты не заметил, она весь вечер меня демонстративно игнорирует.”

“Ну конечно, тебе же мало трахать туда, куда и все, ты же еще и мозг по ходу трахнешь…”

Не всегда — только если долго не могу его найти.

Однако, несмотря на нашу активную перепалку, над столиком висела тишина. Из звуков были только музыка, долетавшая с танцпола, где развлекалась толпа, звон бокалов по соседству и недовольный бубнеж оттуда же. Три шкафообразных аборигена, коротавшие вечер исключительно в мужской компании, завистливо пялились на наших девчонок. Эти были бы рады любой.

“А вот та гопота хотела бы, — заметил я. — Смотри, как уставились, аж слюной исходятся.”

“Ну вот и пускай берут! Хоть все трое сразу! Устроит девочка себе идеальный вечер!.. А сейчас пускай победит сильнейший!” — добавил друг и ухмыльнулся.

Его пятерня начала нахально поглаживать сеточку, поднимаясь все выше.

Сильнейший, значит… А ведь наша ментальная связь была моей заслугой, а не его. Потому что я владел кое-чем, что раньше принадлежало только ему. Как же опрометчиво с его стороны об этом забывать.