Я тряхнул папку дальше, и на стол посыпались женские фотографии. Их тут было полно — и все красотки как на подбор. Блондинки, брюнетки, рыженькие, большие глаза, пышные ресницы, сочные губы, точеные фигурки с длиннющими ногами — на некоторых снимках девицы были в полный рост. В папке словно хранилось портфолио модельного агентства. Ну и что это, личный список любовных побед? И зачем они ему нужны — с его-то характером? Или это они тебе сами фото присылали, чтобы такой великий колдун снизошел до них? Даже знать не хочу. Кто знает, может, среди них даже моя мать есть. Хотя, в общем-то, тоже неважно.

Папка казалась пустой. Однако когда я тряхнул, прямо в руки выпал еще один снимок, которого я ни разу не видел, но неожиданно вспомнил день, когда это было снято. На фотографии, как ни странно, были он и я — совсем маленький, года три-четыре, самое большое пять. В лицо светило теплое осеннее солнце, ветер кружил по земле упавшие листья, а мы оба стояли на крыльце этого дома. Отец с равнодушным видом, будто его оторвали от важных дел, смотрел в камеру и чуть щурился. А я вцепился в его ладонь, задрал голову и смотрел на него. Тогда я смотрел только на него… Твою ж мать. Ну какого черта ты хранил это? Чтобы мне стало чуть сложнее тебя ненавидеть?

Я затолкал все снимки обратно, бросил папку на место и захлопнул ящик. Все, этого стола с меня на сегодня явно достаточно. Смартфон рядом начала протяженно вибрировать, словно предлагая переключиться. Ведьмочка решительно требовала моего внимания, и сейчас я был даже рад ей его подарить. Я принял вызов, и лицо с веснушками и копна рыжих волос появились на экране.

— Я тоже хочу к вам! — с ходу начала Агата. — Глеб сказал, что ты хозяин и все вопросы к тебе! Вы же меня возьмете к себе? — она просяще захлопала ресничками. — Возьмешь, да?..

Знает ведь, чертовка, какая миленькая в этот момент.

— И чем ты будешь тут полезна? — спросил я, откидываясь в кресле для удобства.

— Чего? — опешила она.

— А что ты хотела? Каждый, кто живет в моем доме, должен приносить мне какую-то пользу.

— Что, Глеб тоже приносит какую-то пользу? — возмутилась подруга.

Конечно, судя по отдаленному грохоту из глубины дома, Глеб сейчас упорно ломал какую-то дверь.

— Ну, лечить вас буду, — после паузы выдала Агата. — Кто вас вообще скверной мажет? Да и вам что, своя ведьма не нужна?

Вот хватила: ты еще не ведьма, а так — ведьмочка. Вот бабушка твоя ведьма — ее вся Московская губерния боится. Да даже отец с ней лишний раз старался не связываться. “Дурная женщина” — говорил он, что из его уст звучало как комплимент. Вот и тебе надо туда же расти. Так что, конечно, возьму. Кто тебе кроме меня поможет?

— Для лечения я тут легко ведьму найду. А вот если бы ты хотела готовить, убирать…

— Костя, не наглей! — буркнула она.

— А что поделать? — философски отозвался я. — Я теперь хозяин целого дома, и мне нужно расставлять приоритеты.

— Да буду я готовить! Буду… — проворчала подруга. — Только с бабушкой поскорее поговори!

— Что, так не терпится ко мне?

— Можно подумать, я одна, кому не терпится! — показала она язык и отключилась.

И это она еще обижается, когда мы называем ее малышкой? Полгода назад отметили ее совершеннолетие, а привычки все не меняются.

Отложив смартфон, я повернулся к книжным полкам, тянущимся вдоль стен. Ряды были идеально чистыми, без единой пылинки — Темнота, которая еще недавно владела кабинетом, словно законсервировала его вообще от всего. Рассматривая надписи на переплетах, я неспешно пошел вдоль полок. У отца было много книг: сотни, тысячи — из своих бесчисленных поездок он всегда привозил пухлые старые томики, которые потом тщательно изучал, будто ища что-то в каждом. Какую ни возьми, везде одно и то же: потрепанные корешки, замятые в уголках страницы, заметки на полях.

Однако вся его библиотека меня сейчас не интересовала. Мне нужна была лишь одна определенная книга — с кривым самодельным переплетом, затянутым толстыми нитками, словно ее рвали десятки раз, а потом сшивали вновь. Так и было: отец вырывал из других томов листы и постоянно вшивал в нее, делая все толще, превращая в этакого бумажного монстра — с разными шрифтами, разной широтой и высотой страниц. Он буквально по крупицам собирал материал, которого целиком не было нигде — изготавливал собственный самоучитель. Только не для себя.

— Это твое будущее, — повторял он, потряхивая все разрастающимся мануалом, — твое все…

И вот сейчас я пытался найти это “свое все”. То, что он собирался мне дать, и то, чего лишил. Ведь одна душа, которую сейчас хранил я, — это далеко не предел. А где предел?

Отличный вопрос, ибо книг про мою силу в открытом доступе не было. Легко найти труды по всяким порошкам и зельям, чуть сложнее накопать что-то про проклятия или некромантию. Последние, кстати, как раз очень много копают. Но некроманты возвращают лишь трупы — бездушные тупые машины, которые подвластны их воле. Я же мог вернуть к жизни человека по-настоящему и у кого угодно мог эту жизнь забрать, вытянуть из него вместе с душой — просто голыми руками. И это, кстати, тоже был не предел. Отец говорил, что с такой силой, как у меня, можно научиться убивать обычным касанием. Такого даже он не мог, а он не выносил чего-то не мочь. Вне всяких сомнений, у него были планы на меня, когда я его обломал.