— Не сегодня, — отодвигаюсь я, возвращая на место платье.

Стас прерывисто дышит, смотрит на меня черными обезумевшими глазами.

— Детка, так нельзя. Я же мужчина. А ты играешь со мной в такие игры, — раздражается. Я всё понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Инстинктивно прикрываю рукой слишком откровенный вырез.

— Прости, — решительно отрезаю я. — В другой раз.

— Ты что, издеваешься? — выпаливает Стас.

Отходит, испепеляет меня взглядом, сжимает и разжимает кулаки. Выражение лица бешеное. Мне становится не по себе. Боюсь что-либо говорить. Стас стоит еще минуту, затем выскакивает в прихожую, хватает пальто и вылетает из квартиры. Через тридцать секунд слышу жуткий визг шин.

Стаса можно понять. Он рассчитывал на страстную ночь, а получил шиш с маслом. И в этом виновата я. Поступила как неразумная девчонка, поиздевалась над мужчиной. Мне впору бы огорчиться, расстроиться. Но я рада, что Стас ушел.

Тащусь на пилатес нога за ногу. Нет ни малейшего желания лицезреть Стаса после столь неуклюжего вечера, но спорт есть спорт. За весь день он ни разу не написал и не позвонил. Я ему тоже.

Да и от истории с Силиным до сих пор дергается глаз. Казалось бы, какое мне дело до его похождений, но каждый раз вспоминая фотографию его поцелуя с Алиной, живот сводит болевая судорога. Век бы его не видеть!

Воистину, понедельник день тяжелый. Я пришла на полчаса раньше и выбрала самый дальний шкафчик, расположенный с обратной стороны от тренерских мест. Поблизости никого, и это чудесно — нет ни малейшего желания улыбаться и с кем бы то ни было общаться. Неторопливо переодеваюсь. В соседнем ряду щебечут две фитнес-птички. Один голос знакомый, явно принадлежит Лидии. Девушки говорят тихо, но до меня всё равно долетает их разговор.

— Представляешь, я глазам своим не поверила, — шепчет Лидия коллеге. — Помнишь, ты рассказывала, он к ней на тренях подкатывал? Ну а она типа такая неприступная была. Всё нос воротила. Так вот смотрю, сидят голубки вдвоем в уголочке в лаунж-зоне.

— Это реально они оказались? — смакует новость, словно десерт, собеседница.

— А то! Жаров с Диночкой собственной персоной. Ты бы видела, что они вытворяли. Я думала они там съедят друг друга. Целовались как сумасшедшие, — вкрадчиво делится фея пилатеса. — Удивляюсь, честно говоря, как их еще не попросили из клуба. Он ее там почти раздел, представляешь? А ей хоть бы хны.

— Офигеть!

— Я, само собой, подходить не стала. Мы через несколько столиков сидели, — с достоинством уточняет Лидия. — Через десять минут смотрю, уже в обнимочку на выход идут. Не таким уж и крепким орешком Диночка оказалась. Сколько он к ней пробивался? Месяца два?

— Типа того, — задумавшись, отвечает девушка.

— А чего ты её не предупредила-то? Она же через неделю слёзы лить будет. Глупышка, — произносит тренер с сочувствием, из которого пробиваются нотки фальши.

— Да говорила я ей, что Стас придурок. Ни одной юбки не пропустит. А она всё делала вид, что ей до него дела нет. Ну вот пусть теперь сама и расхлебывает.

Девушки тихонько хихикают и удаляются из раздевалки. Медленно стекаю на скамейку, лишь наполовину натянув спортивные штаны. Прислушиваюсь к себе. Ожидаю уловить режущую душевную боль или, не ровен час, упасть без сознания от лошадиной доли предательства. Но нет. Случается кое-что похуже — ни в организме, ни в душе не происходит ничего. Мое сердце отбивает удары в том же темпе, а желудок не сводит ни одна судорога. Мне решительно всё равно. Впрочем, вру. Есть одна неприятность. На пилатес идти расхотелось.

Готовлю романтический ужин для нас с Федей. Благодаря Луи приготовление блюд превратилось в приятное хобби. Сегодня в меню бефстроганов. Луи выступает шеф-поваром и подсказывает, когда, куда и сколько чего добавить. Я у него в подмастерьях. От витающих в воздухе ароматов у нас с Фёдором текут слюнки. Как раз в тот момент, когда я добавляю в жарящуюся говядину сметану, звякает телефон. Одной рукой помешиваю блюдо, второй хватаю гаджет. Читаю эсэмэску:

“Детка, привет. Какие планы на вечер?”

От Стаса. Подсчитываю: сегодня вечер вторника, а значит, прошло уже двое суток. Вот ведь наглец, как только ему совести хватает писать как ни в чем не бывало? Хочется взять большую ложку — из под бефстроганова как раз сгодится — и треснуть ему хорошенько по лбу. Может совесть вернется на место. Впрочем, нет, я против насилия. От моей руки страдают только книги и банкетки. Отбрасываю телефон подальше. Через пять минут бесстыжий ухажер звонит. Игнорирую. Присылает очередное сообщение: