Только вот, кажется, мои опасения оказались напрасными. Никакого знакомства не состоялось даже близко. Егор просто кивнул мне, оставляя меня чуть позади себя, и шагнул к своему отцу. Поздоровался с ним, что-то быстро обсуждая, а после забрал папку с документами и поволок меня в обратную сторону аттракционов.

И всё.

Как мне было после этого? Ну, сказать, что неприятно — это ничего не сказать.

Я ждала что-то вроде:

«Пап познакомься, это Ляля, моя девушка».

Но меня просто отставили в сторону и проигнорировали. Как будто я вообще ничего для него не значила, оказалась недостойной и ничтожной пары слов. Вот вы мне скажите, это нормально?

И всю дорогу до парка, а потом и до билетной кассы, я только и думала, почему Егор так себя повел. Должны же быть какие-то веские причины, да? Ну, кроме той, что он говнюк, засранец и козерог в одном флаконе.

Теперь у меня уже не тревожные звоночки звенели, а индейцы в гонг долбили со всей дури. Я ведь не идиотка. Понимаю, что всё это значит.

— Егор, почему ты не представил меня своему отцу? — не скрывая недовольства, всё-таки спрашиваю я.

— В смысле? — он делает вид, что не догоняет или реально не врубается, о чем я толкую.

— Я задала какой-то сложный или неудобный вопрос, Егор?

— Куда тебя опять понесло? Что опять не так?

— Ясно.

— Ну что тебе ясно? Опять сама придумала, сама обиделась?

— П-ф-ф, конечно, нет.

Ага, с чего бы, да? А едкое отравляющее вещество внутри со скоростью света расползается по всему моему существу. Словно продлевает агонию.

Чертова любовь!

— Тогда пошли на аттракционы, пока есть свободные места.

Да какие аттракционы? Я уже вдоволь накаталась на этих гребаных американских горках! Уже думала все — но опять мертвая петля, а следом и ментальная катапульта, которая отправила меня прямиком в Ад.

— Что-то уже не хочется.

— Ну ок, — его тон кажется равнодушным, но я слышу, что он злится.

— Отвези меня домой, — выдавливаю из себя, рискуя разреветься прямо здесь и сейчас.

— Не вопрос.

Молча возвращаемся к машине и в такой же полнейшей мертвенной тишине сидим всю поездку до моего дома. Еще несколько минут и мы окончательно расстанемся. Сегодня Егор снова идет на очередной мальчишник, на который мне с ним нельзя. Ну как бы всё понятно, да? У меня тоже есть гордость.

Егор останавливает свою гробовозку напротив моего подъезда, не заглушая мотор.

— Пока, — коротко бросила через плечо и потянулась к ручке.

— Зарецкая, блин! — он хватает меня за предплечье и с силой разворачивает к себе. — Ты мне объяснишь, какого хрена внеплановая истерика?

О, прекрасно. Теперь я еще и истеричка.

— Нет никакой истерики.

— Отлично, блин. Тогда давай действительно пока. Я не собираюсь становиться подопытным кроликом для твоих мозгоклюйств.

— Знаешь что, Егор? Ты мог просто меня представить! Кто я для тебя вообще?

— Не усложняй, а. Нам же хорошо вместе, разве нет? Нет же, снова нашла из-за чего вынести мне мозги.

— Егор...

Неожиданно он затыкает мой рот поцелуем, погружая на самое дно Преисподней, где нас ждут только порок и страсть. У меня нет сил сказать ему решительное «нет» или дать минимальный отпор. Я плавлюсь и таю в его руках, как мороженка на солнце.

Слабая... я такая слабая с ним.

А он просто со мной играет и делает вид, что это я агрессор в наших отношениях, а не наоборот.

— Хватит! — отталкиваю я его от себя, хотя мне физически от этого больно.

— Не помогла вакцина? — хмыкает самодовольно, зная, как на меня действует его близость.

— Просто тебе пора, Егор. Мальчики в клубе ждут.

Дернула дверь и вывалилась из машины, шумно дыша и глотая литрами слезы от обиды. А уж когда добралась до своей комнаты, то прижалась к окну и еще минут десять полировала стоящий под моими окнами черный Гелендваген, пока он не газанул и не скрылся за углом соседнего дома, оставляя меня несчастной и разбитой.

Вечер в полубреду в бесконечных порывах обсудить поступок Егора с Акси или мамой. Но я не сделала ни того, ни другого, потому что элементарно было стыдно за себя. Ведь их мужчины не стеснялись их и официально предложили отношения.

А со мной было просто круто зажечь в горизонтальной плоскости. Как там сказал Сечин?

«Нам же хорошо вместе, разве нет?»

Нет! Это ему было хорошо. А вот мне только местами.

Вот так в слезах и душевных терзаниях я и уснула, а потом проснулась и непонимающе уставилась в телефон, на котором высветилась улыбающаяся фотография Сечина. Половина первого ночи — самое время для задушевных разговоров. И это после того, как я несколько часов проплакала, ожидая, что он позвонит мне и извинится за свой промах.