Перекрёстки, дороги, парк, магазины, аптеки, дом,

И стеклянную гладь пруда, и высокий церковный свод,

Доконал ледяной инфаркт. Все и всюду покрыто льдом.

Кай глядит в пустоту утра над землёй вековых потерь.

Распускается эдельвейс, где недавно свистела плеть.

Королева ушла вчера, не закрыв за собою дверь –

Так спешила на поздний рейс, что забыла, куда лететь.

Самолёт поломал шасси над полями согнутых шей,

Догорел над когтями чащ, и упал на энергоблок.

Герда съехала на такси, прихватив чемодан вещей,

Две кредитки, холсты и плащ, пару сумок, мечты и "Глок".

И слова из прозрачных льдин жизнерадостны, как некроз.

Хороводы унылых лиц выплывают из стылой тьмы.

Кай не верит, что он один. Кай считает, что невсерьёз.

Кай считает замёрзших птиц в психотропном бреду зимы.

Вот, заря полетела вскачь, топором прорубив окно,

Тишина замедляет бег, разбивается о фасад.

В психбольнице был добрый врач, он всегда улыбался, но

Из палаты не виден снег – Кай не хочет идти назад.

Белый город оставил след, протянулся, как рваный кнут,

Где зима создала коллаж и застыла, с лицом вдовы.

Кай прожил три десятка лет, но не понял, что сказки лгут.

Конец ознакомительного фрагмента.