Шрифт:
Я поднял с земли сумку, забросил на плечо и направился к своей калитке.
– Такую, может, и не видал, – снова засмеялся Мика и крикнул вдогонку: – Вечером в бункер придешь?
– Да я только ради этого и приехал! – не оборачиваясь ответил я и открыл калитку.
– Тогда я в общий чат кину, что сегодня собираемся! – раздалось за спиной.
Глава 2. Соседка
Протрепавшись с Микой около получаса, я отправился на свой участок. Пробежался по мощеной плиткой дорожке, скептически оглядел крышу с покосившимися полосками кирпичной черепицы и влетел на веранду.
Бабушка, увидев меня, радостно всплеснула руками.
– Геранька! Солнышко мое, почему же ты не позвонил, что приедешь?!
Я чмокнул ее теплую сухую щеку, и она тут же принялась суетиться. Усевшись на старый деревянный стул, я лениво смотрел, как она ставит передо мной на круглый, покрытый светлой скатертью стол, тарелку творога, миску душистой земляники, баночку густой сметаны, баночку светлого, прозрачного меда, дымящуюся кастрюльку, тарелку с хлебом. И тут же опомнился и вскочил, чтобы ей помочь.
– Бабуль, ты чего? Куда столько?!
– Да я как чувствовала, что первой электричкой рванешь, вот и наготовила, – засмеялась она. – Да ты садись, садись. Ужинай.
И опустилась в свое любимое кресло с высокой спинкой. Поставила локти на стол и с умилением смотрела, как я черпаю поварешкой из кастрюли суп, отламываю хлеб. И ее внимание меня нисколько не раздражало. Это тебе не мамино тревожное: «У тебя точно все в порядке?!», или «В школе все нормально?!», или «Ты справляешься?!». Формальные вопросы, не требующие вдумчивых ответов.
– Что ж ты не предупредил, что приедешь? – повторила бабушка.
– Да мать решила, что я с ней в Турцию полечу вместо дачи. Смешно, да? – Я облизал ложку и отложил в сторону. – Поэтому решил не задерживаться.
– И с кем же она теперь поедет?
– Найдет кого-нибудь, – я пожал плечами. – Ирочку свою позовет. Или тетю Лену, не знаю.
– Ну-ну, – вздохнула бабушка. – А у нас новые соседи!
– Ага, слышал.
Бабушка плеснула в большую оранжевую кружку заварку из аккуратного беленького с огромным розовым цветком на боку чайника. Из электрического добавила кипятку и придвинула мне ароматный чай с мятой.
– Это кто ж тебе успел раньше меня все новости рассказать? – добродушное бабушкино лицо встревожилось.
– Ну кто еще? Мика, конечно! Все уши прожужжал, пока мы с ним возле ворот стояли.
– Вот негодник! – возмутилась она. – Сам, наверное, хочет!
Я отхлебнул из кружки и едва не поперхнулся.
– Сам хочет с той девочкой познакомиться!
В порыве возмущения бабушка даже не заметила, как я закашлялся. Иначе немедленно принялась бы оказывать мне необходимую, по ее мнению, первую помощь. В прошлом медицинская сестра, она всю жизнь работала на «скорой». И на пенсии так истосковалась по любимой работе, что направо и налево пытается лечить окружающих. Даже если они сопротивляются.
Отдышавшись, я откинулся на спинку стула и снова прислушался к ее словам.
– … и я говорю ей, что у девочки слишком светлая кожа, обгорит в одно мгновение! А ей хоть бы что! Улыбается своими силиконовыми губами!
– Постой, бабуль, ты о чем?
– Геранька! Ты меня совершенно не слушаешь! – Бабушка резким кивком скинула очки на самый кончик носа и строго посмотрела на меня поверх стекол.
– Конкретнее можно? О ком ты говоришь?
– О наших новых соседях. Мамаша бестолковая, совсем не волнуется о здоровье дочери! И та тоже хороша – улыбается и молчит. Хоть бы платком голову повязала! Напечет ведь!
– Ну вот, бабушка, ты опять сбилась! – Я размазал по ломтю ржаного хлеба кусок подтаявшего сливочного масла.
– Даром, что отец у них строгий! За порог не выпускает. Так что Мике твоему и ловить нечего!
Я пожал плечами: какое мне дело до новых соседей? Пускай там даже шейх со всем гаремом и тридцатью тремя дочерьми проживают, у меня свои дела не терпят отлагательств!
– Чем заниматься-то думаешь? – Бабушка придвинула поближе ко мне миску с творогом, но я шлепнул на хлеб кусок докторской колбасы.
– Сначала тебе помогу, а потом, как обычно, в поля! – Я дожевал бутерброд. – Чего сделать надо? Отвалилось что-нибудь? Покрасить?
– Да иди уж, помощник! – замахала руками бабушка. – Починить-покрасить успеешь, все лето впереди. Но вот скажу тебе кое-что…
– Только не полоть! – взмолился я. – Ненавижу все эти грядки-посадки!
– Да не полоть! Крыльцо бы немного починить.
– Сделаем!
Бодро отодвинув стул, я поднялся. И тут снова послышался надсадный хриплый лай, и я встревожился о кошке. А когда вышел на крыльцо, то увидел и ее саму. Серая полосатая Стешка сидела между двух кустов ярко-розовых флоксов и умывалась. Лай доносился из-за забора.